За время протестных мероприятий, прокатившихся по Беларуси после оглашения предварительных итогов президентских выборов, на территории Светлогорского района, по данным УВД, было задержано 53 человека. Все они были приговорены судом к наказанию в административном порядке. Освобождения задержанных, в том числе, требовали и участники «Марша свободы», проходившего в воскресенье в Светлогорске. Мы поговорили с Антоном Казмерчуком – молодым жителем Светлогорска, «получившим сутки» за несколько слов, неосторожно брошенных вечером 10 августа в адрес силовиков.
– Примерно в 21.15 я вернулся из одного магазина, оставил покупки дома, и пошёл в другой – в ТЦ «Шатилки», – чуть заикаясь и тщательно подбирая слова рассказывает Антон. – По пути через двор за «Викторией», обратил внимание, что люди, в основном молодёжь, кучкуются группами у подъездов, возле гостиницы. Иду через площадь по широкой дороге между клумбами, и вижу у райисполкома какое-то скопление людей, движение. Я немного слеповатый, а тут рядом какой-то мужчина это сфоткал, и я попросил у него посмотреть, что там происходит. Рассматриваю – а это стоят, как я их называю, «космонавты»: в полной амуниции, со щитами.
Я особо не знал о задержаниях 9 августа – интернетом я не пользуюсь уже почти месяц, но мне вкратце об этом рассказывали знакомые. А тут всё нормально: люди мирно ходят, дети на велосипедах катаются. И эти, как я насчитал, 40 «космонавтов» у райисполкома. Ну я и крикнул им что-то вроде: «Глупо там стоять! От кого защищаете? Никто исполком захватывать не собирается!» Тут ко мне подбежал какой-то парень и, видимо в мою поддержку, стал кричать «Милиция с народом!» Потом он отбежал, а я, раззява, всё ещё разглядывал этих «космонавтов», когда ко мне подошли двое омоновцев. Они схватили меня за руки, завели их за спину и через всю площадь поволокли к РОВД.
Антону Казмерчуку 31 год. В 2014 году закончил БГУ, затем некоторое время работал программистом в Минске. Сейчас Антон планирует продолжить учёбу в магистратуре БГУ по специальности «Компьютерный анализ данных». Живёт с мамой в Светлогорске.
– Как мне потом объяснили, я оказался в эпицентре несанкционированного массового мероприятия и таким образом стал его участником, – продолжает Антон. – Правда, ещё написали, что я принимал участие в каком-то организованном шествии, но нет, не было меня ни в каком шествии. У отдела на меня нацепили наручники, проводя мимо дежурного в отделе крикнули номера статей КОАП: 23.34, 23.4. Они так всегда делали, когда гнали очередного задержанного.
В отделе мне приподняли голову: «Смотри, куда идёшь», и провели мимо целой кучи сотрудников – как я понял, их вызвали на дежурство. Потом налево, и по коридору направо. В самом конце коридора прямо на полу лежали люди. Меня бросили на пол, наступили ногой на шею и дополнительно сковали ноги, как-то просунув наручники через пару, скреплявшую руки. Получилось, что руки и ноги скручены за спиной. Как мне потом объяснили, это называется «ласточка». Крикнули несколько раз «Мордой в стену!», и я остался лежать на боку. Если честно, от страха у меня несколько раз немного перехватывало дыхание, и я пожаловался на то, что мне тяжело дышать. На это мне сказали заткнуться, и я заткнулся, потому что понял, что помогать мне никто особо не будет… Так как я молчал, минут через 20 ноги мне освободили, но руки остались в наручниках. Так я пролежал ещё где-то час.
По словам Антона, самое сильное впечатление в ситуации с задержанием у него осталось от «тетриса». Так силовики называли манипуляции, когда в кучу задержанных нужно было добавить ещё несколько арестантов.
– Когда приводят в коридор очередных задержанных, тем, кто уже лежит на полу, командуют ползти вперёд на животе, и при этом «мордой в стену», – рассказывает Антон Казмерчук. – Когда лежишь в «ласточке», это довольно сложно сделать, так что меня они поднимали за руки-ноги и перетаскивали к стене. Да и со свободными ногами на боку это у меня не получалось. Мне кричали «Рахит!», и снова перетаскивали вручную.
Примерно через час задержанных светлогорцев повели на процедуру ознакомления с протоколами.
– В кабинете на стене висел штандарт «отдел по борьбе с наркоторговлей», – вспоминает Антон. – Я попытался внимательно читать, что написано в протоколе, но меня всё время торопили, что «там нечего читать, пиши «согласен» или «не согласен». Я написал на обоих, что не согласен, но вписать что-либо в графу объяснений мне не дали. Потом женщина-сотрудник, которая заполняла протоколы, куда-то ушла, и со мной остались два омоновца, которые меня задерживали, и какой-то их начальник. Омоновцы ели макароны, а начальник демонстрировал мне дубинку: «Потрогай её, рахит! Если тебя один раз ею ударить, то ты и рассыплешься!»
Затем, по словам Антона, последовала профилактическая беседа в стиле «зачем тебе это всё надо?», «зачем вы выходите на улицу в тёмное время суток?» и «зачем вы вообще бесплатно это делаете – дураки, что ли?»
– Меня вывели в комнату ожидания допроса, и лысоватый мужчина, как я предполагаю, начальник смены ИВС, приказал мне раздеться догола и три раза присесть, – продолжает Казмерчук. – После этого я оделся и меня отвели в камеру №4. Там тогда находились три парня, и только один из них сидел не за «участие в митингах». Антону Г. дали трое суток, Евгению В. – 15 (как мне объяснил Антон, за расклейку листовок в неположенном месте).
Через некоторое время к ребятам привели 56-летнего Игоря Е. Как он рассказал сокамерникам, со своим знакомым-спецназовцем Сашей они немного выпили «на Бисе», и пошли в центр. Проходя мимо площади, Саша сказал: «Вон, смотри, стоят… Я голосовал за Лукашенко. Сейчас подойду к ним, спрошу, сколько за него всего проголосовали, и они мне ничего не сделают. Не веришь?». Оставив Игоря караулить его велосипед, бывший спецназовец пошёл к «космонавтам» уточнить интересующие его детали, но его схватили, а затем прибежали и за Игорем.
– Потом привели мужчину средних лет – он тоже выпивал «на Бисе», и ему выписали протокол за неповиновение сотрудникам милиции, – рассказывает Антон. – Он всё переживал, чтобы его не сочли политическим. Хоть и голосовал за Тихановскую, он всё повторял: «Не, ребята, я не с вами»…
На следующий день задержанных стали по одному доставлять в суд.
– Я сразу заявил, чтобы суд принял во внимание, что мне нужны лекарства – у меня опущение и лимфома почки, – говорит Казмерчук. – Потом рассказал о том, как меня задержали. Свидетелем был один из омоновцев, которые меня задерживали. Он сказал, что я на протяжении как минимум 15 минут выкрикивал лозунги. Когда судья уточнил, что именно я кричал, омоновец ответил: «Что-то вроде «Мы пришли с миром!» и «Милиция с народом!». Потом свидетель сказал, что я оказывал неповиновение, когда меня вели через площадь – упирался ногой. А я не упирался, у меня просто такие вот (показывает обувь на два-три размера длиннее ноги) сандалии, и когда меня тащили лицом в асфальт, я один раз споткнулся. Судья сказал: «Так, всё понятно. Идите ожидайте». Через пару минут мне сообщили приговор: 11 суток административного ареста. Меня привели в комнату ожидания допроса, где было несколько задержанных, и всем им судья выписал также по 11 суток. Затем меня отвели в камеру, где я передал начальнику смены записку с перечислением необходимого и номером телефона для связи с моей мамой.
Наш разговор с Антоном происходит в офисе правозащитницы Елены Маслюковой. Сюда Казмерчук пришёл вместе с мамой за юридической помощью. По словам правозащитницы, у неё уже накопилось несколько десятков обращений от людей, подобно Антону незаконно оказавшихся под замком.
– Как представитель правозащитной организации, я считаю, что такие вещи не должны прощаться, – говорит Елена Маслюкова. – Мы понимаем, что не можем, конечно, компенсировать утраченное здоровье, потраченного в ИВС времени, но мы можем финансово помочь в оплате счетов за пребывание «на сутках», оказывать бесплатную юридическую помощь.
– Вечером нас посадили в автозак, и куда-то повезли, – продолжает Антон. – Я сидел в узенькой камере-клетке с Антоном, и мы обсуждали, что, видимо, в таких вот машинах возят убийц. Дорогой трясло, и Антон предположил, что нас везут в ЛТП. Он оказался прав, и вскоре нам в ЛТП выдали постельное бельё, матрас, подушку и одеяло, чего не было в ИВС. Меня посадили в камеру №1 с со Стасом М. и Александром Н. У них тоже было по два протокола.
Наутро арестант предпринял попытку связаться с матерью, поинтересовался у администрации правилами переписки. А вечером Антону уже передали посылку от мамы – оказывается, ей позвонил начальник смены, разъяснил ситуацию и посоветовал, что положить в передачу. В посылке были бумага, конверты и сухари (Антону полагается диетическое питание). Лекарств в посылке не оказалось.
– Я написал маме письмо, чтобы не волновалась и всё такое, что лекарства не пришли, и чтобы прислала яблок, – рассказывает Антон. – Отдал его, чтобы отправили, но оно до сих пор не пришло… Как мне посоветовали, написал ходатайство на имя начальника ИВС, чтобы узнали насчёт лекарств, но никакой реакции не последовало.
На второй день к арестантам явились сотрудники Следственного комитета.
– Нас опрашивали, как свидетелей, без аудио-, видеозаписи о сгоревшей машине кого-то там из избирательной комиссии, – говорит Антон. – Я, когда сидел в комнате со штандартом, слышал, как милиционеры между собой говорили о какой-то милицейской машине, якобы сожжённой у опорного пункта на третьем. Я про этот слух и рассказал. Следователь мой рассказ понял и записал по-своему, потом пришлось вносить изменения в текст. Участливо спрашивал, били ли меня или нет. Моим сокамерникам принесли на подпись официальные предупреждения прокурора о недопущении нарушения закона. В бумаге говорилось, что в случае повторного участия в несанкционированных массовых мероприятиях подписанта могут привлечь к ответственности по ст. 342 УК РБ. Один из них подписал штуки три – на разные фамилии.
– На третий день, сразу после завтрака, нам снова приказали собираться, раздали бумажки о необходимости оплатить по 148 рублей за проживание в камере, и снова повезли куда-то в автозаке, – говорит Антон. – Оказалось, нас снова привезли в отдел милиции, и я снова оказался в камере №4. Теперь нас там было 9 человек, в том числе те, с кем я сидел в ИВС и ЛТП. Ну, думаю, тут и будем досиживать срок. К слову, оказалось, что все мои лекарства на протяжении двух суток передавали… Евгению В., который сидел совсем в другой камере. При этом говорили «отдашь потом Казмерчуку…»
Однако долго сидеть в камере №4 арестантам не пришлось – уже через несколько часов их стали по одному выводить для беседы с новым офицером.
– Евгений В. вышел предпоследним, за ним я, – вспоминает Антон. – Если следователь СК представился, то мужчина, к которому меня привели, себя не стал называть. Он расспрашивал о моих родителях, где и кем они работают, чем я руководствовался, когда шёл на площадь… Потом сказал, что мне выносится официальное предупреждение о недопущении нарушения закона.
– Мы рассмотрели твоё дело и решили скостить тебе срок, – сказал он. – Надо только подписать кое-какие бумаги.
И дал мне два чистых листа бумаги. На первом, по его словам, будет указана другая, меньшая, сумма оплаты за камеру, а в другой – официальное предупреждение о недопущении нарушения закона. Я на обеих пустых бумажках поставил слева подписи. Затем меня поводили по коридорам ИВС, чтобы собрать мои вещи. Привели В., я взял у него свои лекарства, сказал ему «Держись!», и вышел на свободу. Это был вечер пятницы 14 августа.
Молодой мужчина считает, что действия силовиков в отношении его были неправомерными и намерен добиваться справедливости.
– Я не считаю эту ситуацию нормальной. За пару слов – на сутки?.. Тем более, свидетель говорит, что я кричал «Мы пришли с миром!», а судья даёт за это 11 суток ареста? Бред… Так не должно быть! Я буду обжаловать эти незаконные, на мой взгляд, действия. Пусть даже это будет только бумажная работа, но они должны ответить за это беззаконие. Что они думают – задержали, посадили в камеру, а потом «по милости царя» отпустили – и это сойдёт с рук? Я сделаю в этой ситуации то, что смогу. С помощью Елены Александровны составлены и отправлены жалобы в прокуратуру и УВД Гомельского облисполкома. Если официальные органы допустили незаконные действия, пусть они хотя бы признают это официально!
– Всего на территории Светлогорского района за время протестных мероприятий и акций было задержано 53 человека, – сказал официальный представитель УВД Гомельского облисполкома Виталий Пристромов. – В основном, и в большинстве случаев задержание связано с участием в несанкционированных массовых мероприятиях. Наказание – от штрафа до административного ареста. В зависимости от того, насколько активно гражданин вёл себя во время этих акций, насколько он понял, нужно ли ему участвовать в несанкционированных массовых мероприятиях. По состоянию на 16 августа они все отпущены из мест отбывания наказания.
Поскольку протесты в Беларуси, и в Светлогорске в том числе, не утихают, не лишними будут несколько дельных советов, как себя вести, если вас задержали правоохранители. Адвокат из Минска Мария Колесова-Гудилина у себя в твиттере их сформулировала предельно кратко и понятно.
- Первое и самое главное в такой ситуации: постарайтесь все же не теряться и, насколько возможно, держите себя в руках.
- Главное – не нужно при это произносить необдуманных слов. Одним словом – не давать повода ищущим повода. Лучше вообще молчать.
- Ни в коем случае не сопротивляйтесь.
- Вы реально можете уточнить, кто и по какому поводу вас задержал, и, если вам не дали внятного ответа, не представились, или вы действительно не понимаете, что произошло, и не совершали каких-либо преступных деяний, – можете одной-двумя фразами выразить свое несогласие.
- Требуйте адвоката! Если вы подозреваете, что вас могут задержать, то заключите договор с адвокатом, которому доверяете. Сообщите родственникам его/ее контактные данные.
- Задержание не может длится более 72 часов, а при подозрении в совершении преступлений [тяжких или особо тяжких] – не более десяти суток.
- После этого к вам либо будет применена мера пресечения, либо вы подлежите освобождению.
- Немедленно после задержания вам обязаны предоставить копию постановления о задержании, копию постановления о возбуждении уголовного дела (если оно возбуждено) или копию постановления о признании вас подозреваемым.
- Согласно п. 8 ст. 41 УПК, по вашему ходатайству вас обязаны в течение 24 часов с момента фактического задержания допросить следователь с участием адвоката.
- Согласно ст. 115 УПК, о задержании лица и месте нахождения задержанного орган, ведущий уголовный процесс и осуществивший задержание, обязан в течение 12 часов с момента фактического задержания уведомить кого-либо из совершеннолетних членов его семьи или близких родственников либо предоставить возможность такого уведомления самому задержанному.
- Задержание и содержание под стражей (в просторечии – арест) – две большие разницы. Последнее – это мера пресечения. Она может применяться только с постановления следователя и с санкции прокурора.
- С момента фактического задержания – вы автоматически становитесь подозреваемым, а значит, с этого момента вы имеете право на помощь адвоката (ч. 2 ст. 45 УПК), и не несете никакой правовой ответственности за дачу показаний, отказ от дачи показаний, дачу заведомо ложных показаний.
