В Москву приезжают работать, искать справедливость и исполнять мечты. Доярки хотят стать поэтессами, доглядчики скота – заработать на хорошую одежду своим детям, а пенсионеры – встретиться с президентом.
Столкнувшись с реальностью, эти люди, скорее всего, окажутся на улице без денег и средств связи, в одном шаге от бездомности. Не сделать этот шаг помогает программа «Возвращение» православной службы помощи «Милосердие». С наступлением холодов они отправляют домой в среднем десять человек каждый день.
Из Гомеля в подмосковный лес
— Меня зовут Богатырев Андрей Павлович (имя изменено — прим. ), я из Гомеля, — говорит круглолицый мужчина, характерно выговаривая букву «г». — Мне 24 года. Кхе-кхе, извиняюсь, 42. Что-то я разнервничался.
Андрей Павлович до сих пор не верит, что ему помогут вернуться домой, к жене и троим детям. Он уже две недели «тягается» по ненавистной Москве, куда впервые в жизни рискнул приехать на заработки.
— Связался кое с кем, с некоторыми лицами, даже не могу объяснить, что это за люди. Предложили мне заработать деньги, а у меня семья, почему бы и нет. Мне единственное сказали, что в Москву, а куда конкретно, не говорили.
Образец прошения и расписки в получении помощи для возвращения домой
Андрея и шестерых его односельчан загрузили в микроавтобус и повезли без остановок в подмосковный лес. Куда именно, Богатырев не знает. Жили они там же, в вагончиках, делали фасад на трехэтажных зданиях. Богатырев рассчитывал поработать месяц и вернуться домой с деньгами — обещали платить по «два с половиной рубля» в день. Но денег рабочие так и не увидели, самое необходимое для жизни — носки, средства личной гигиены и продукты — им покупали «работодатели», а ремонт фасадов растянулся на несколько месяцев. Все это время Андрей Павлович связывался с женой «по интернету». Телефон каждый раз приходилось просить, потому что личного у Богатырева никогда не было — зачем ему дома, в деревне, телефон, кому ему звонить? Потом у жены закончились деньги на счету и больше они не созванивались. А через какое-то время «работодатели» перевезли его якобы на новое место работы, поселили в общежитие и уехали. Богатырев прожил там неделю, пока его не выгнали на улицу.
Андрей Павлович отличается от большинства тех, кого обычно можно встретить в «Ангаре спасения» в очереди за едой или одеждой. Он «домашний» — как будто вчера вышел из дома и потерялся. Одежда на нем чистая, правда, вся уже «московская», как говорит Богатырев, пожертвованная добрыми людьми, потому что на улице он оказался в шортах и сланцах. В общественных туалетах Андрей Павлович умудрялся ополаскиваться и даже бриться, а с другими бездомными, как это бывает, сдружиться не смог.
— У них как бы своя жизнь, получается. Они уже привыкли, могут пойти, в мусорных баках еду достать, я так не смогу просто. Бывало, предлагали, но я всегда отказывался. А ну, раз было, что банки пивные собирал. 70 с копейками рублей мне дали. Я купил сигарет и воды, потому что у вас тут с водой трудности, это не у нас, что есть колодцы, есть колонки, можно подойти и напиться. На сдачу я купил печенюшки какие-то, этого печенья с водой наелся, и мне на целый день хватило, я уже привыкший, наверное. А вот здесь (в «Ангаре спасения». — Прим.авт.) первый раз горячее поел.
Будни службы помощи бездомным
До поездки в Москву Андрей Павлович работал доглядчиком скота на ферме, там же работает дояркой его жена. Вместе они вели большое хозяйство: свиньи, коровы, куры. Но почти все мужчины в их деревне уезжают на заработки в Россию, работают вахтами, возвращаются вроде бы с деньгами, вот и Богатырев, посоветовавшись с женой, отправился искать счастье.
— Всё свое, но всё равно, захотелось же большего, захотелось купить технику, хотя и конь есть дома. Че поперся сюда? — виновато опустив голову, с упреком к самому себе обращается Андрей Павлович. А подумав, себе же отвечает: — Дочке старшей 16 лет, мальчикам 12 и 9 — самый такой возраст, что необходимы деньги. Она в этом году поступила на учебу на ветврача, а где денег брать? Надо же платить за все, я, можно сказать, из-за этого и поехал, чтобы ее одеть, обуть, чтобы не хуже других выглядела. Да можно было и там, дома. И скот же был, можно было скот забить, продать, нет, жадность всё…
