Бывает, интересы города (читай: горожан) расходятся с интересами конкретного горожанина. Иногда одиночку удается перекричать, задавить массой, загнать на место административными рычагами. А иногда он становится занозой (есть неплохие способы). Чем цивилизованнее стороны, тем лучше получается находить компромисс. Без него человеческой цивилизации не выжить.
Сегодняшняя история — не столько про юридические тонкости, сколько про то, как «доживается» старой избушке на пригорке среди модных новостроек. Тот случай, когда надо просто копнуть чуть глубже (куском ржавого электрода), чтобы открылись новые чудесные обстоятельства.
Горячая точка
Этот кусок Гомеля в районе улиц Сожской и Волотовской уже не раз становился очагом напряженности — по разным поводам. Например, когда сносили здесь дореволюционный частный сектор под строительство «элитных» многоэтажек. Или когда вели судебные и подковерные баталии, выясняя, не притаилось ли под очередной коммерческой стройкой древнее кладбище. Ну и другие всякие случаи были… Старые домики в итоге признали не имеющими ценности и уничтожили. Существование человеческих костей вообще не доказали. Ладно, это отдельные песни.
Волотовская улица нынче закрыта на проволочку. Отгибаем, отворяем железные ворота. Рельеф тут красивый и сложный. Внизу — затон речного порта, над ним — склон, поросший садами и разнокалиберными особняками. Дорога поднимается от ворот порта по красивой ложбине между стадионом и частным сектором.
Раньше здесь была двухполоска. Теперь все перерыто: делают более широкую проезжую часть от порта до улицы Советской. Свяжут центр с новыми микрорайонами — и на этот раз уж точно заживем. Такое шунтирование необходимо, если мы не планируем, чтобы Советская, главная улица Гомеля, лопнула от машин.
Тихий и благостный некогда райончик, напоминавший рай с резными наличниками, в последние годы активно видоизменяется. Появились многоэтажки, увеличилось число людей и машин. На верхушке горы торчит башенный кран — говорят, самый высокий в Гомеле. Там ударники строят очередную высотку — с нее, наверное, уже Брянск видно.
Вообще-то, от частного сектора на этом отрезке остались последние два двора. Всех соседей рядом уж снесли, сто раз перестроили-перепродали и забыли. А эти двое цепляются за жизнь. Ну как цепляются… Хозяева и рады бы, чтобы их тоже снесли на общих основаниях, дали квартиры. Проблема в том, что именно эти дома стройке вроде как не мешают. Стройка мешает им — это другая сторона медали.
Горцы
Засохшие ягоды на кустах малины во дворе мелко трясутся, когда снаружи проезжает очередной грузовик. Или когда красивая установка бурит скважину под очередную сваю. Чтобы соседнее футбольное поле не сползло, надо укреплять склон. Этим и занимаются сейчас строители.
Мы с хозяйкой, Фаиной Титовной, любуемся поверх забора их слаженной работой.
38-й дом на Волотовской не из богатых особняков (а таких в последние десятилетия появилось в окрестностях порядком: больно район хороший).
Построен в 1946-м, говорят, на месте воронки — не то от бомбы, не то от снаряда.
Были тут кое-какие любопытные находки (о них ниже). Место на самом деле интересное. Возможно, интереснее, чем кажется хозяевам.
Двор такой, что хоть занятия по горной подготовке проводи. Перемещаться можно, хватаясь за сливы да яблони.
Земля местами расположена отвесно, в склоне прорыты «ходы». Небольшие террасы отведены под земледелие — красиво.
На отшибе стоит сарайчик. Хозяйка говорит, что раньше держала там свиней. Потом хлеб подорожал, стало нерентабельно. За сарайчиком — импровизированное кладбище.
В доме теперь живут пенсионеры Фаина Титовна и её муж Иван Викентьевич. Раньше жили еще сыновья-близнецы, но выросли, теперь обитают отдельно.
Как-то хозяевам пришла бумага: городу (всем нам, не забываем) необходима часть двора — для строительства дороги. Именем революции. Нужен всего-то узкий клин, 46 квадратных метров. Пустяк вроде, у некоторых кухня больше. Но из таких пустяков сделана наша жизнь. И там растут лук да прочая важная морковь.
По стандартным расчетам, компенсация за растения и строения (забор, калитка), которые придется снести, должна составить 385 рублей. Все просто, механизм отработан. Но по мнению хозяев, проблема даже не в том, что у них хотят что-то отрезать, а в том, что не хотят снести целиком.
— Против сноса ничего не имеем. Отрезать куски — не разрешаем.
Ломать не резать
Снаружи дома — кошки, внутри — порядок и запах мандаринов. И снова те же самые кошки, которые, как известно, умеют находиться одновременно и снаружи, и внутри.
Нет той заброшенности, которая свойственна иным домикам на пригорках. Пришли в гости сын Игорь и внук Ярослав — для них это тоже, считай, родной дом.
— Мы этот дом купили в 1983-м. Я в пароходстве работала, сыновья после армии в БИИЖТ поступили — и до работы, и до учебы рукой подать, удобно. Страшненький тогда был, без газа, все потом доделывали. Но место уж больно хорошее.
Отдали большие по тем временам деньги — 14 тыс. рублей, вырученные за родительский дом под Брянском. «Жигули» (если доживешь до конца очереди) стоили 7 тыс. Важным фактором считали расположение: вроде и в центре города, а вроде и на отшибе. Собственный садик, огород, сумасшедший вид с горы. Неподалеку река, шикарный парк. В этом районе и теперь расположены квартиры областной и республиканской элиты.
— В 2015-м пришла целая делегация, впереди которой — аж целый глава районной администрации, — вспоминает хозяйка. — Красивый — влюбиться можно. Объясняют: улица идет под снос. Господи, говорю, да хоть завтра! И такие заботливые: я в жизни ничего не просила, а тут сами спрашивают, что нужно, с лечением обещают помочь…
По словам Фаины Титовны, первое время ей обещали взамен трехкомнатную квартиру. Потом передумали, сказали, что будут резать. Потом снова передумали, «почти решили» сносить. Даже адрес назвали, она ездила смотреть многоэтажку. Потом все же решили «делать обрезание».
— А как же резать, у меня хата уедет вниз, — удивляется пенсионерка. — Она и так-то чуть держится, стены разошлись…
Хозяйка говорит, что от тряски и прочих переживаний ее домик сильно сдал. Как по заказу, снаружи начинает гудеть техника — дом отзывается легкой вибрацией. Фаина Титовна ведет за шкаф — показывать трубы отопления. Объясняет, что они пошли на излом. Сочленения и правда выглядят тревожно, плачут.
Внук Ярослав опасается, что очередная делегация придет за подписями, когда его не будет рядом.
— Проблема даже не в том, что обрежут или снесут. Важнее, как бабушка с дедушкой будут жить после строительства дороги, которая придвинется вплотную к довольно ветхому строению. А это шум, вибрация, загазованность. Огородом уж точно пользоваться будет нельзя. Чиновники считают, что все это решается с помощью 385 рублей компенсации.
У власти свои понятные резоны. «При реализации проектов, финансируемых из бюджета, должны учитываться как интересы граждан и юридических лиц, так и интересы государства», — говорится в очередном официальном ответе на очередное обращение обитателей дома.
Когда слушаешь такие рассказы, важно, чтобы природная доброта в тебе не забывала драться с природной жадностью. Да, хочется выдать квартиры всем подряд. Но это же не за чей-то счет, а за твои личные деньги. Чуть дороже станет эта дорога — подорожает квартира в новом доме, которую ты захочешь купить… И это мы еще не послушали историков, у которых наверняка есть особый взгляд на происходящее.
— Но городу в любом случае надо жить, развиваться. А дорога разгрузит центр…
— Я все это понимаю и поддерживаю! — перебивает Ярослав. — Эта часть города привлекательна для застройщиков, это нормально и логично. Но почему ценой решения этой проблемы является нанесение ущерба спокойствию, здоровью и достатку моих дедушки и бабушки? Ни одна проблема государства не должна решаться за счет здоровья граждан. И заметьте, они не требуют несоразмерных компенсаций, не пытаются нажиться на ситуации, не прописывают в доме десять человек…
Чья челюсть?
— Много чего здесь находили: полтинники довоенные серебряные, рейхсмарки, пуговицы с якорем, гильзы… — Игорь, один из сыновей хозяйки, куда-то уходит и вскоре возвращается с четырехгранным штыком.
— Ну и кости были человеческие.
— Так, может, то не человеческие…
— Да что ж оно, не видно?..
К таким вещам в этом дворе привыкли относиться просто.
— Лет десять назад рабочие газ вели да откопали череп. Так я забрала, за сараем захоронила, — машет рукой Фаина Титовна.
— Да вон еще торчат, — Игорь показывает на склон над домом.
В грязи, действительно, виднеются осколки размером с пятак. Ковырнув землю электродом, выворачиваю на поверхность нижнюю челюсть. Дальше пусть копают соответствующие организации.
Возможно, все это с годами сползает во дворик сверху, с горы. Вообще-то, историки давно твердят, что где-то здесь до революции было старое кладбище. Но точные координаты назвать затруднялись. Неужто нашлось?
Нашли останки, ладно. Что это меняет? Предусмотрены разные философские теории относительно того, можно ли в принципе возводить что-то «на костях». Одни говорят, что весь мир и так состоит из многократно умерших существ — нечего миндальничать, надо строиться. Другие апеллируют к памяти, чувствам и прочим высоким материям. Промежуточных точек зрения еще больше, черт ногу сломит. Как показывает практика, старые кости вряд ли способны влиять на решение, если дело касается больших строек.
В любом случае обладателю этой челюсти с дивными коренными зубами было бы любопытно узнать, какие процессы идут тут сегодня. В таких историях у каждого своя правда, все молодцы. И у каждого свои индивидуальные скелеты в шкафу (ну или в огороде — кому где удобнее хранить). История дома не закончилась, ждем развязки.
