Беременная 14-летка из Дрогичинского района: “Он дал мне 100 рублей, хоть за такое – это очень мало”.
Девятикласснице Хомской школы скоро рожать. 14–летняя Марина (таким именем она попросила называть себя) станет мамой в начале февраля. А пока ходит в школу. И там под контролем буквально каждый ее шаг. Но не столько администрация печется о здоровье будущей юной мамы (чувствует себя Марина как раз очень даже неплохо), сколько боится, что девочка в очередной раз сбежит. Ведь ее объявляли в республиканский розыск уже 8 (!) раз. Последний раз Марина находилась в бегах почти 3 месяца, и о том, что беременна уже 12–ю неделю, узнала лишь в кабинете врача, куда ее доставили на медосмотр.
— От этой ученицы можно ждать чего угодно! — предупредила директор школы Галина Елец, вспомнив, как неделю назад та, раздосадованная, что в расписании слишком много факультативных занятий, умудрилась ускользнуть от педагога. Догнали уже на шоссе…
Марина курит уже не первый год. Увы, многочисленные беседы о вреде никотина пока не дают должного результата, говорит Галина Михайловна, а наседать боязно: мол, Марина легко впадает в истерику. Но что же, собственно, заставило сельскую девочку убежать из дому в самый первый раз, когда она училась еще в шестом классе? Отвечая, беременная школьница готова была заплакать:
— Многие думают, что у меня семья плохая. Это не так… Моя мама хорошая. Просто сильно болеет младший братик Ваня, которого я очень–очень люблю. Маме очень нужны деньги, а их все время нет. Пособие по инвалидности Вани — всего 80 рублей, а мамина зарплата на ферме, где она работает ночным сторожем, — 200…
— И как ты решила раздобыть деньги?
— Не буду говорить… Это постыдно. Вы и так все понимаете.
— Страшно было?
— Страшно. Но потом я привыкла. Вернулась домой через неделю и дала маме 50 рублей (это на новые деньги). Мама потратила их на еду, на Ваню, а меня отвела к гинекологу… Потом я стала убегать из–за того, что меня перевели в другую школу.
По словам Марины, от непонимания взрослых она скрывалась у друзей — то в Бресте, то в Минске, то в Дрогичине… Путешествовала автостопом. Уверяет, что подвозившим ее водителям и в голову не приходило, что они имеют дело с ребенком, дескать, накрашенная она выглядит очень по–взрослому. Впрочем, педагоги это не оспаривают. К слову, в последний раз Марину обнаружили сидящей за столиком в придорожном кафе…
— А имена для ребенка уже выбрала моя мама: для девочки — Ульяна, для мальчика — Богдан. И любое решение мамы для меня — пока что закон. Кто папа ребенка? Не скажу! Если честно, сама толком не знаю… Познакомились мы в одном из минских баров. У меня были деньги. Я сидела за столиком совсем одна, курила и пила вино. И тут ко мне подсел 25–летний парень. Разговорились. Он пил водку и начал угощать меня. Потом поехали в гостиницу… Он дал мне 100 рублей. Вообще, я считаю, что за такое — это очень мало. Когда вышли из гостиницы, он пошел в другую сторону…
Марина уверена, что матерью–одиночкой ей точно не быть. Еще летом, когда беглянку от греха подальше поместили в приют, она всем с гордостью объявила, что в декабре у нее… свадьба! В доказательство продемонстрировала в своем мобильном телефоне контакт под названием «муж». Но педагоги убеждены, что это плод фантазии, своеобразная защитная реакция, способ хоть как–то отбелить свою репутацию и возвыситься в глазах окружающих. Марину очень обижает, что ей не верят:
— Сережа по 50 раз на день мне звонит! Каждым моим шагом интересуется… В нашу школу с телефоном ходить нельзя, поэтому пока я на уроках, с ним общается мама. Кстати, его родители тоже меня приняли… Я им всем честно призналась, что беременна. Сережа сначала был в шоке, а потом сказал, что ему не важно, от кого этот ребенок, лишь бы была семья…
Вживую своего избранника девочка еще ни разу не видела. Говорит, что познакомились они в соцсети. Сейчас Сережа служит в армии. Но в конце декабря демобилизуется и — прямиком в ЗАГС! Уже запланирован и день росписи — 31 декабря. Жить, говорит Марина, решили в доме у ее мамы, так как у Сережиных родителей много бытовых трудностей и очень мало места. А работать муж пойдет в колхоз…
— Знаешь, как нужно готовиться к рождению ребенка?
— Ну да. Пеленки, распашонки, коляска, кроватка… Как только меня положат в больницу, то все это нам сразу пришлют мамины знакомые из Германии. А сейчас мама собирается делать в доме ремонт и расширяться за счет какого–то благотворительного фонда, чтобы у нас с малышом была отдельная комната.
Свое будущее Марина видит смутно. Мол, если оценки позволят, то попробует поступить на кондитера–кулинара, нет — выучится на швею, как сестра Роза. Воспитанием ребенка намерена заниматься сама.
— Буду держать его в строгости. И хотя мне нравится, что мы с сестрами росли в доброте и ласке, но если бы мама была пожестче, то ничего такого со мной не приключилось бы. Да и младшая сестра Лиля уже вытворяет неизвестно что! Знаете, я не мечтала рожать в таком возрасте. Думала, лет в 20 — 25… Просто так получилось. И сейчас только одного хочу: чтобы выздоровел мой брат Ваня. И чтобы мама тоже перестала болеть.
Картина с натуры
Лучше всего Марина успевает по русской литературе — 6 баллов. В остальном — четверки да пятерки, и то с большой натяжкой. Да о каких тут успехах говорить, когда неблагополучие, судя по всему, — семейная черта. Директор школы вспоминает:
— Мама Марины не из местных. Когда–то она с 9–летней Розой сидела на Хомском вокзале, где познакомилась с одним из наших местных жителей. Разжалобила, сказала, что ей с дочкой негде жить. В общем, мужчина позвал ее к себе…
Сейчас Розе 23 года, замужем. Но ни муж, ни она нигде не работают. Не работает и отец семейства. Семеро ютятся в крошечном двухкомнатном доме, где о каком–либо порядке говорить просто не приходится, ведь периодически там, на одной территории с хозяевами, обитают то птицы, то свиньи. Вообще, кажется, что в семье живут одним днем. Например, есть две коровы — но они не доятся. Помню, когда мы приехали обследовать условия жизни детей, во дворе наткнулись на настоящий ковер из перьев. Хозяева невозмутимо объяснили, что это их голодные собаки поели гусей…
Несовершеннолетние дети периодически получают статус находящихся в СОП. Очередным сигналом бедствия становится их крайне неопрятный внешний вид, отсутствие тетрадей, невыполненные домашние задания. Даже за учебники порой приходится платить учителям из своего собственного кошелька.
Чтобы Марина не испытывала никакого дискомфорта в отношениях со сверстниками и педагогами, администрацией школы до 1 сентября была проделана просто гигантская работа. Можно ли будет аттестовать Марину, если ее учеба прервется в начале февраля? По всей вероятности, да, программа это позволит.
Комментарий
Ольга Боева, главный специалист по защите детства Дрогичинского отдела образования, убеждена, что в словах Марины уж очень много фантазии:
— Отправной точкой всех несчастий этой семьи, на мой взгляд, стало рождение четвертого ребенка — Вани. Хороший паренек. Но сначала все родительское внимание отдавалось ему как самому маленькому, а потом — когда у Вани обнаружили рак — как самому больному и несчастному.
Воспитание девочек, по большому счету, было пущено на самотек. Естественно, не приходится говорить о какой–либо социальной зрелости или осознанной готовности к материнству. Настроение Марины — словно качели: кажется, ну вот только она говорила о ползунках с распашонками, а через пять минут уже кричит, что ненавидит этого ребенка, что ей все надоело, и рвется на свободу.
Поведение ее крайне неуравновешенное, а порой и очень вызывающее. Скажем, недавно мы возили Марину в Пинск на УЗИ. Кроме водителя, в машине находились врач и педагог. И вдруг девочка посреди дороги стала требовать остановиться: мол, желаю покурить. Несколько раз попыталась выйти прямо на ходу… Она ничуть не смущается своего положения. Будучи в приюте, даже публично капризничала: «Скажите рабочим, чтобы перестали красить! Мне этот запах мешает…»
С детской непосредственностью Марина рассказывала воспитателям такие вещи, которые заставляли их краснеть. Поэтому ослабить бдительность — значит, допустить еще один побег и подвергнуть огромному риску здоровье и будущей мамы, и малыша. Я не исключаю, что девочка может попытаться избавиться от ребенка… Поэтому наилучшим финалом был бы отказ от него прямо в роддоме. Уверена, уже на следующий день малыш будет усыновлен.
Бытовые условия, материальные возможности и морально–психологический климат в семье Марины настолько неблагополучны, что прогноз на будущее для малыша незавиден. Но уговаривать Марину расстаться с ребенком мы не вправе, это не по–христиански и не по–людски. Остается только пристально контролировать ситуацию.
Прямая речь
Главный внештатный детский гинеколог Минздрава Оксана Иванишкина-Кудина:
— Не могу сказать, что беременных подростков в последние годы стало больше. Эта проблема, увы, актуальна всегда. Просто сейчас явление стало носить более публичный характер: если на прием приходит беременная девочка до 16 лет, врачи обязаны сообщить об этом в следственные органы. Ведь если папа совершеннолетний, его можно привлечь к уголовной ответственности по 168–й статье «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста» и по 169–й за развратные действия. А вот по части абортов среди подростков последние 10 лет наблюдается положительная динамика: в 2005 году их было 3,7 на 1.000 несовершеннолетних, сейчас — 1,7.
