И, конечно, о белорусском футболе и американской жизни.
Вот уже почти четыре года он живет в США. От футбола отошел, работает в строительной сфере. И поэтому может рассказать о своей карьере откровенно, без утайки, не парясь о том, что подумают другие. А в той карьере было много интересного. МТЗ-РИПО, “Гомель”, “Белшина”, “Городея”, “Славия”. Две бронзы чемпионата Беларуси, три Кубка страны. Молодежная сборная Юрия Курненина. И это при том, что с футболом защитник Игорь Мальцев завязал в тридцать лет.
…Он удобно расположился на свежем воздухе (приложение на телефоне выдавало 31 градус тепла), и мы уютно поговорили, как будто и не было восьми тысяч километров расстояния и семи часов разницы во времени…
– США — лидер по числу заразившихся коронавирусом. Почему такой масштаб эпидемия приняла именно в Штатах?
– Трудно сказать. Вроде бы многие болеют, цифры реально пугают. Но спрашиваешь у людей: хоть один знакомый есть среди заразившихся? Говорят: нет. Хотя в Барановичах у меня живут близкие. У них в Германии родственники, кстати, в возрасте. Так они переболели. Я не доктор. Думаю, связано с тем, что здесь населения в разы больше. И загнать людей домой тяжеловато. На улице, конечно, народа нет. А вот машин на дорогах достаточно. Многие катаются на велосипедах, балдеют. У дочки сейчас закрыт садик, дети на онлайн-обучении. И у жены в работе пауза.
– Чемпионат Беларуси продолжается. Твое отношение?
– Это классно для ребят. Наверное, сейчас происходит то, о чем мечтали мы. Чемпионат смотрит весь мир. Это большущий шанс для парней помоложе. Рад как никогда, что о нашем футболе стали говорить. Стоит ли его запрещать? Опять же трудно сказать. Если президент утверждает, что цифры такие-то, то можно либо ему верить, либо говорить, что он несет чушь.
– Возраст у тебя такой, что ты мог бы до сих пор выступать за “Славию” и обыгрывать БАТЭ с брестским “Динамо”. Почему так рано завершил карьеру?
– Решение было немного спонтанным. С радостью, конечно, еще поиграл бы. Но так получилось, что это нужно было сделать. По приезде я даже что-то предпринял здесь, чтобы остаться. Но было тяжеловато. Так как прежде всего требовалось найти работу. Как-то даже подготовил видеонарезку и отправил в команду во флоридском Сент-Питерсберге, где тогда играл Джо Коул. Ответа не получил. Здесь футбол по-другому устроен.
– Юрий Пунтус, который тогда возглавлял “Славию”, после заключительного матча в сезоне-2016 сказал: “Мальцев точно не останется. У него свои планы на будущее”.
– Сделал выбор в пользу семьи. Нужно было уехать жене. А я ее муж.
– Твоя супруга ведь модель?
– Ну да. Она у нас молодец. Многого добилась. Очень горжусь.
– То есть никаких конфликтов в Мозыре не было?
– В “Славии”? Нет. Этот клуб мне сильно импонировал. Провел год, и все очень понравилось. Единственное, в Мозыре со мной произошел инцидент. Прямо коллапс, катастрофа. Мне до сих пор неприятно. К сожалению, тогда понимал: если буду говорить, начнутся большие проблемы. Пришлось засунуть язык подальше и промолчать.
А ситуация следующая. Конец сезона. У меня все готово, через два месяца должен уезжать. В тот день был матч Лиги чемпионов. Шел смотреть футбол к кому-то из ребят нашей команды. Когда переходил дорогу, подъехал милицейский уазик. — Здравствуйте. — Здравствуйте. — Кто такой? — Чем занимаешься? — Играю в вашем клубе. — Слушай, такая ситуация, можешь сесть с нами в машину и проехать? — Конечно, без проблем.
Подвозят к какому-то подъезду. Выходит еще один милицейский. Начинает: ты здесь был. Спрашиваю: в смысле? Он фоткает меня на телефон, потом уходит. Через три минуты опять спускается и говорит: это он, забирайте. В общем, пакуют в уазик, привозят в отдел. Человек, который меня принимал, спрашивает: ты что, в “Славии” играешь? Что ты здесь делаешь? Отвечаю: сам пока не понимаю.
Спустя время завели к следователю. Вот он — мое самое неприятное впечатление о Мозыре. Фамилия — Ярош. И хуже человека я не встречал. Если бы мне не нужно было уезжать, я это дело так не оставил бы. Посоветовался с юристами, они сказали: Игорь, забей. Сейчас главное — сделать так, чтобы тебя никто не трогал. Продержали меня до пяти утра. Потом отпустили домой. Естественно, вещи не отдали. Ребята из команды привезли другие.
У нас был сбор в девять. Поспал буквально три часа. Первым делом зашел к Юрию Иосифовичу в кабинет. Говорит: “Игорь, я тебя знаю”. Вплоть до директора НПЗ пытались решить вопрос. Там было совершено преступление, и хотели преподнести, будто это я. В итоге сыграли в последнем туре с минским “Динамо”, победили. Стал искать, как мне выкарабкаться из ситуации. У нас же не слушают людей, верно? Если захотят, сделают неприятно.
В моем подъезде было товарищество собственников. Повезло: на первом этаже есть камеры. На них было видно, когда я вернулся с тренировки и когда пошел к ребятам. Попросил отправить в участок. Как понял, это была основная причина, почему от меня отстали. Когда пришел забирать вещи, сказал: напишите все, что вы предъявляли. Они, по-видимому, забоялись и дали обычную бумажечку: якобы все случайно. История неприятная.
– А что тебе хотели “пришить”?
– Сам не понял. Там было покушение на ребенка или подростка в подъезде. То ли что-то хотели ему сделать, то ли сделали. Я уже не стал вдаваться в подробности. Потом приписали, что я такое делал и в Гомеле, Минске. И якобы меня уже давно разыскивают.
– Тогда окончательно понял, что принял правильное решение уехать?
– Не знаю. Скажу так: нашу милицию в принципе сильно не любят. Убедился, что нормальных людей там мало. Не говорю, что все плохие. В участке попадались очень даже хорошие ребята, которые говорили: Игорь, извини, просто такие правила. И старались по максимуму сделать так, чтобы у меня не было дискомфорта. Плохие впечатления остались от этого майора. Надеюсь, он уже не майор. Слава богу, проблема решилась. Главное — появилось доказательство, что это не я.
– С Пунтусом у тебя остались хорошие отношения. Вы даже встречались в США…
– Чтобы ты понимал: Юрий Иосифович для меня человек очень близкий и родной. Мы с ним ругались, мирились, ругались, мирились. Но я ему должен сказать спасибо за все. От решения финансовых проблем в МТЗ до приглашения к себе в “Славию”. В том, что мы лет пять особо не общались, наверное, все-таки было больше моей вины. Проявлялся дурацкий характер: якобы я всегда прав и никогда не виноват. Это мне постоянно мешало. Я ему и сказал: злился на то, это. А сейчас понимаю, что я, пожалуй, был не прав. Юрий Иосифович — мой отец в футболе.
– На что ты злился?
– Это еще в МТЗ было. Начинались большие финансовые проблемы. Я пытался что-то говорить. К тому же появился вариант с нальчикским “Спартаком”, как говорил агент. Но не срасталось. Я тоже свое фе высказывал. А потом, когда сломал ногу, уже, грубо говоря, отпустил все. И, наверное, в этом была ошибка. Ведь, когда злился, пытался что-то кому-то доказать.
– При этом лучшие твои годы прошли именно в МТЗ.
– Да. Но с позитивом могу сказать обо всех командах. Неприятный опыт в карьере — это “Белшина”, когда там работал Седнев. И, наверное, еще хотел бы забыть “Городею” при Кузьменке.
– Что было не так в “Белшине”?
– С Седневым как-то совершенно не складывались отношения. Однажды он отправил меня играть за дубль. Я там порвал связку плеча. Пропустил три месяца. Руководство поступило со мной не очень красиво. В плане денежных выплат все было очень жестко. Когда в Бобруйске тренировал Яромко, я играл. Пришел Седнев, убрал из команды, взял какого-то русского защитника. Этот парнишка, по-моему, ни разу не попал даже в восемнадцать. Мне-то понятно, что делалось. Скажу так: на мой взгляд, “Рух” ничего не добьется с этим тренером. Можем даже поспорить с тобой на бутылку хорошего шампанского. Как ты думаешь, на каком месте финиширует “Рух”?
– В серединке. Или чуть ниже.
– Этот клуб ставит очень высокие задачи, правильно? Думаю, будет болтаться примерно там, где находится сейчас. Окажется ниже девятого места.
– А что касается Кузьменка?
– Когда пришел в “Городею”, немножко не понимал требований. Привык дискутировать с тренерами. Если что-то не нравилось, мог подойти и спросить. А там никогда не получал явного ответа. Рассчитывал немного на другое. Так было первое время. Потом все стало на свои места. Перетерпел. Не хочу обидеть человека. Просто у нас не срослось.
– В 2012-м ты ушел в “Городею” и надолго застрял в первой лиге. Неужели не было вариантов в “вышке”?
– Когда заканчивался контракт с МТЗ, подошел к Румбутису, о котором тоже остались приятные воспоминания, и честно сказал: хочу попробовать что-то новое. Пробыл двенадцать дней на сборах с “Кривбассом”. Там не срослось. Еще до поездки туда была беседа с самым любимым тренером моей жены — Олегом Михайловичем Кубаревым.
– Почему он самый любимый?
– Он больше всего с ней общался из всех моих тренеров. Михалыч тогда хотел английский подучить. А у меня жена училась в МГЛУ. И он все просил: предоставь мне ту информацию, эту. Они постоянно беседовали. Олег Михайлович — очень культурный человек. К женам относился хорошо. Юрий Иосифович немного не так — порой ругался, говорил, что спать не дают. А Кубарев принимал все. Работалось с ним очень комфортно. Каждый недельный цикл был посвящен определенному сопернику. Разбирали до деталей, мелочей. Когда выходил на поле, знал, что буду делать и что будет делать партнер. Его тренировки через мячик — просто супер.
Так вот из МТЗ перешел в “Гомель”. Поиграл там, потом в “Белшине” и понял, что хочу вернуться домой, в Минск. “Городея” в этом плане была самым оптимальным вариантом. Там всегда вовремя платили. И ставилась задача. Было желание играть дома и выйти с командой в “вышку”. К сожалению, попасть туда из-за определенных обстоятельств нам не удавалось, пока не пришел Яромко. С ним тоже никаких проблем не возникало.
Может, это было шагом назад. Но, скажу честно, я уже не пытался. А потом, наверное, и не звали. Варианты всплывали. Например, могилевский “Днепр”. Но смысл? Да, высшая лига, однако постоянно какие-то проблемы, проблемы, проблемы.
– В 2007-м Штанге вызывал тебя в национальную сборную, но сыграть в ней не довелось…
– Знаешь, это был, наверное, период, который сейчас вспоминается с ностальгией. Я тогда выступал в молодежной сборной Юрия Курненина. Это еще один тренер, которого хочется вспоминать только хорошим словом. Как говорят, сильнейшие уходят рано. Очень жаль. Это светлый человек. Не раз подсказывал, не раз орал, не раз пытался из меня что-то сделать. И в принципе у него получалось все. Тогда я выдал отрезок в молодежной сборной, меня вызвали в национальную. Попал в заявку, но на матч не вышел. Увидел Калачева, Глеба — кумира, легенду. Для меня это было стимулом. Но, к сожалению, из этого не вынес урока. Упустил какие-то моменты в тот год… Вскоре сломал ногу.
Штанге запомнился веселым, добрым, позитивным. Таким человеком, которого не хватает нашему футболу. Многие могут сказать: в то время это было светлое пятно.
– Самое большое разочарование в карьере — непопадание в состав молодежной сборной на чемпионат Европы-2009?
– Не скажу, что прямо убивался. Это была большая честь — играть с тем составом. Большинство пацанов до сих пор выступают. Когда мне было девятнадцать и я играл в МТЗ, тридцатичетырехлетним было тяжело. Потому что молодые приходили на смену. Сейчас этого не наблюдаю в нашем чемпионате.
Курненин тогда пригласил на последний сбор. Я неделю потренировался. Юрий Анатольевич вызвал к себе. Прошло немного времени, как я начал тренироваться после перелома. Он сказал: Игорь, я тебя специально взял на сбор, чтобы ты побыл с пацанами, но ты же понимаешь… Отвечаю: все понимаю, буду следить, удачи. Все честно, открыто. Этому человек могу сказать только спасибо. Да, расстроился. Но жизнь продолжалась.
– На мой взгляд, твоя карьера могла сложиться гораздо лучше. Согласен?
– Абсолютно. В период с 2008 по 2009 год, наверное, сделал какие-то неверные шаги. В большей степени вина лежит на мне. И, возможно, не попался тот человек, который мог бы подсказать, как правильно поступить. Тогда было много разговоров, звонков, в том числе от агентов. Потом осознал: когда все хорошо, окружение кажется большим. А когда что-то не так, оно исчезает на раз-два. И видно, кто остается. Это нужно понять как можно быстрее. Отсеять левых людей и не слушать их балабольство.
– Главная твоя ошибка?
– Пожалуй, тогда не стоило уходить из МТЗ. Надо было остаться еще на год. Пожалуй, это могло бы что-то поменять. Трудно сказать.
– Самая большая сумма, которую тебе одалживал Пунтус?
– У моей мамы на работе появилась возможность купить квартиру в кредит. Нужен был первоначальный взнос. Подошел: Иосифович, надо десять тысяч. Он говорит: да, хорошо. Когда в МТЗ выдали зарплату, без проблем отдал, сказал: большое спасибо. Единожды обратился, когда нужно было помочь родителям. В то время зарабатывал относительно неплохо.
– В МТЗ-РИПО была самая большая зарплата в карьере?
– Нет, наверное. Был период, когда в МТЗ действовала определенная система премиальных. Опустим начальную сумму. Просто скажу, что с каждой следующей победой она увеличивалась то ли на двести, то ли на триста долларов. По-моему, мы выиграли тогда около десяти матчей. Как сейчас помню, уступили “Нафтану”. Все оказались расстроены, потому что сумма была очень приличная. И премии нам выплачивали быстро. А самая большая зарплата была, наверное, в “Гомеле” в высшей лиге. Правда, недолго. Потом с курсом случилась беда.
– Вспомни пару веселых историй про Юрия Иосифовича.
– Как-то на тренировке он сказал: на Кубок “ПСЖ” собираюсь. Мы спрашиваем: как “ПСЖ”? Нет такого. Он: да в России придумали. Саня Сулима говорит: Иосифович, может, “РЖД”? А он такой: да какая разница. Еще есть шутка, которая не мной была услышана. Рассказывали ребята, которые играли в БАТЭ. Как-то тренер зачитывал состав “Милана”: Мальдин, Мальдив… Блин, понабирают с дубля, еще и капитанами делают! Надеюсь, Юрий Иосифович не обидится, а улыбнется. Это тренер, которого боялись и уважали. Охарактеризовал бы его как человека честного и искреннего.
Кстати, в МТЗ я любил пошутить над тренером Сергеем Цыкало. Мог накидать ему гантелек в сумку. Он приходил и говорил: зачем ты это сделал? Отвечал: чтобы вам веселее дома было, когда придете и меня вспомните. А один раз так пошутил над Гиви Кварацхелией. Не мог и подумать, что он забежит в раздевалку и кинет в мою сторону тот большой камень. У Гиви в команде еще была кличка Бульдозер. Думал, наступит конец. Но он ко мне хорошо относился. Подошел: эй, Малый, не шути так со мной больше. Говорю: понял, не буду.
Еще ребята рассказывали случай. Я был тогда в молодежной сборной. А МТЗ тренировал, по-моему, Эдуард Малофеев. Кажется, это была идея Макса Витуса. Пацаны оделись в пейнтбольные костюмы, ворвались с оружием в комнату к Камара и Соро и прикинулись полицией. У тех глаза на лоб вылезли очень четко.
Еще забавная тема. Саня Сулима любил подшучивать. Иногда и я так делал. Особенно хорошо проходило с темнокожими ребятами. Суть такая. Команда в бане. Заходишь заранее с полотенцем, достаешь один камень и выносишь, чтобы он остыл. Когда все собираются в парилке, тихонечко приносишь его. Подлил водички на камешки и аккуратно положил обратно, запомнив место. Стоишь, дальше разговариваешь. А потом: о, сейчас будет фокус. Берешь камешек и начинаешь жонглировать, как будто он горячий. Подносишь кому-то из парней. Те сразу на стену лезли.
– Ты славился тем, что далеко бросал ауты. Как научился?
– Этому, наверное, нельзя научиться. Дело в особенностях рук и в большей степени спины. До двадцати трех это было возможно. Если метров пять-десять проходили за центр поля, у нас уже шел заброс из аута в штрафную. А когда перешел в “Гомель”, становилось все сложнее. Было больно. Потому что имел проблемы с плечами. Могу лежать на диване, рука за головой — так нужна вторая рука, чтобы я ее достал.
Всё время хотел повторить трюк Владимира Владимировича Невинского. Подходил, говорил: научите, пожалуйста. Хотел сделать в МТЗ, но сильно боялся, что Пунтус даст по башке. Я даже вроде научился. Понял, как надо делать. Становишься на мяч и выполняешь кувырок — как бросал Невинский. Зря, конечно, не сделал. Помню, МТЗ встречался с “Неманом” на “Тракторе”. Один раз бросил аут. Мяч залетел в сетку, вратарь коснулся его, но судья почему-то решил, что не коснулся и гол не засчитал.
– Слышал, у тебя есть проблемы со зрением, и когда в двусторонках оранжевые играли против желтых, ты иногда отдавал передачи на слух. Ребята этим пользовались.
– Это была любимая забава Темы Концевого. Суть такая. Цвета я отличаю. Черный, зеленый, белый — все окей. Сложновато с оттенками желтого, зеленого и салатового. А манишки обычно как раз таких цветов. Если еще тренировки при освещении, для меня это вообще один цвет… Все кажется желтым. И Тема любил шутить: Игорь, слушай, когда скажу, идем в отбор. Но говорил, когда это не нужно было делать. А я его слушал. Со временем же просто стал запоминать, кто со мной играет. Но это больше “фор фан”.
– Страшно начинать новую жизнь в тридцать лет?
– Естественно, страшно. Я ведь еще не знал языка. Да и сейчас не особо-то. Но дела с ним уже намного лучше. Могу говорить, и меня понимают. Двадцать один год фактически не делал ничего, кроме футбола. Стрессы, нервозность и тревоги были. Но у меня есть жена и ребенок, которые всегда поддерживают. Они мое все. Как бы трудно ни было, все делаю в первую очередь для них.
– Много работ сменил?
– Наверное, их было четыре. Все связаны со строительством. Появлялся новый опыт. Возникало много идей. Когда оказался в сфере покраски, для меня это было отдушиной. Понравилось, стало получаться. Через два с половиной года начал работать сам.
– Чем жизнь в США лучше жизни в Беларуси?
– Не могу сказать, что она лучше. Все зависит от человека. Живу в штате, где нет зимы. Но кто-то не сможет в этой жаре. Здесь нужно работать двадцать четыре часа в сутки. Очень большие “биллы”, счета. И надо за все платить. Не каждый выдержит этот ритм. Главное отличие: если хочешь что-то сделать, мешать никто не станет.
– Когда-нибудь задумывался: зачем я сюда переехал?
– Здесь нелегко. Такие мысли могут возникать. Были ли они у меня? Пожалуй, нет. Потому что вижу счастливых жену и ребенка. В жизни этого достаточно.
– В футбол сейчас играешь?
– Да. У нас запретили все мероприятия. А так каждые среду и воскресенье буду играть в любительской лиге. А еще здесь есть один парень с Украины. Он провел там очень хорошую карьеру. Планируем даже организовать тренировки для детей.
– В Беларуси на этом вряд ли заработаешь…
– Это же не для денег. Для души. Здесь тоже особо не заработаешь. Единственное, родители готовы платить больше за тренировки. Но заниматься только этим — сразу нет. Если по истечении лет десяти создашь большую академию, может, это будет что-то приносить. А так просто “фор фан”. Для успокоения души.
– Удивился, когда в Беларуси поднялась вторая волна договорных матчей?
– Скажу так: я в подобных делах не участвовал. И отнесся к этому с такой иронией. К сожалению, это участь некоторых команд. Наверное, понимаю этих ребят. Когда где-то что-то рождалось, я всегда был против. Это не тот путь. Наверное, дело в ущербности нашей лиги, отдельных клубов, где порой не платят по пять-шесть месяцев. Эти ситуации могут подталкивать людей на такие мысли. Это не есть хорошо. И надо решать все по-другому.
– Ты почти четыре года провел вне белорусского футбола. Что с ним не так?
– Знаешь, то руководство, которое было в “Белшине” при мне, — пожалуй, яркий пример, что не так с нашим футболом. Это надо прописывать как табу. Понимаешь, если ты достаешь винтик из заржавевшей цепочки и вставляешь новый, то он, скорее всего, станет таким же. Наверное, если бы был правильный менеджмент… А вообще все идет от детей. Мы сейчас имеем то, что получаем от детских тренеров. Мне кажется, у нас нет четкого понятия “детский футбол”. Вероятно, сейчас это приходит. Слышал о сотрудничестве с “Интером”. Возможно, это принесет какие-то плоды. Но вспоминая то, что было у меня, скажу, что именно в этом проблема. Как и в руководителях. А хороших тренеров в Беларуси предостаточно.
