Так уж получается, что большинство хороших книг написаны о путешествиях. Я тоже решил попробовать написать книгу о путешествии. Не обещаю, что все события, описанные ниже полностью достоверны, и что все они случились именно в этот раз – в конце концов, это ведь художественная литература!
Часть 1. Про поезд
В общем… С Божьей помощью и по своему собственному разумению, этим летом я снова поехал в Абхазию. Набив рюкзак всякой фигней и повесив на плечо сумку с ноутбуком, я считал, что вполне готов к путешествию. Но в последний момент оказалось, что мне предстоит везти еще и объемистый пакет подозрительной лечебной травы, которую один сердобольный дядечка лично собирал средь белорусских болот и холмов, помня о здоровье своего уехавшего в Абхазию друга – моего отца.
Пришлось обматывать эту траву кучей пакетов и цеплять к рюкзаку, при этом сухая ботва прорывала дырки в полиэтилене, лезла наружу и издавала специфический запах.
Чтобы добраться из Беларуси в Абхазию, нужны деньги. Вообще, любое путешествие требует денег, это ежу понятно. А потратить хочется как можно меньше. Если брать билет на поезд в Гомеле – получится дикая сумма – более 100 белорусских рублей, или 4500 – русскими. А если переехать через русскую границу, всего-то километров 50, на автобусе, за копейки, – можно купить билет из Новозыбкова, в два раза дешевле.
Мне повезло – я сел на хвост новозыбковскому бомбиле, который возвращался домой, и поэтому не хотел ждать, пока машина заполниться пассажирами. Он взял меня за символическую цену и прокатил с ветерком. Салон его белой «Приоры» был кругом увешан георгиевскими ленточками, российскими триколорами и портретами Путина. По пути водила рассказывал истории из нелегкой таксистской жизни: о разбившихся фурах, пьяных дебошах и нерадивых клиентах, постоянно забывающих свои вещи в салоне. Прямо перед границей он взял у меня деньги за проезд и затарился в каком-то магазинчике белорусской сгущенкой на всю сумму.
Мы тепло попрощались у самого вокзала, и я отправился в кассу, чтобы получить порцию суровой правды жизни: из плацкартных мест оставались только верхние боковые. В общем-то, это не бед, просто ростом я метр девяносто, а ехать без малого двое суток свернувшись буквой «зю» – это, сами понимаете…
Почему пессимистом быть выгоднее? Потому что в твоей жизни не бывает горьких разочарований. Я рассчитывал на что-то подобное, и само по себе наличие мест было для меня приятной неожиданностью.
Вооружившись шоколадным мороженым в стаканчике, я взгромоздил свой рюкзак на лавочку и ждал поезда.
Оказалось, я не один такой умный. Несколько хитрых белорусов приехали сюда на рейсовом автобусе, чтобы купить билеты подешевле, и теперь стояли вместе со мной на перроне.
Вдруг из окна какого-то обшарпанного здания высунулась тетка в форме российской железной дороги и будничным тоном сказала:
– Идите на вторую платформу.
Никто даже внимания не обратил. Ну, тетка. Ну, говорит что-то. Это ж вокзал! Тут из громкоговорителей орать должны так, чтоб кровь из ушей потекла!
Но тетка возмущенно повысила голос:
– Гражадане пассажиры! Поезд Минск-Адлер прибывает на вторую платформу!
Нас проняло, и мы, подхватив баулы, потопали по путям.
– Чего вы встали так близко! Проходите, проходите дальше по ходу движения поезда! – возмущалась тетка в окне.
Она была похожа на часы с кукушкой. Высовывается и орет.
Стуча колесами, приближался поезд. Лихо миновав поворот и издав торжествующий свист, многотонная железяка начала притормаживать, и пробежавшись немного по перрону (права была тетка!), я вручил свой билет молодому бородатому проводнику и проследовал на место, задевая пассажиров объемным рюкзаком и поминутно извиняясь.
В чем плюсы бокового места? Ну, как минимум, не нужно выслушивать бесконечные монологи своих попутчиков…
Напротив, в купе, ехала пожилая семейная пара, и полноватая мамаша с дочкой. Вообще, весь вагон был забит семейными людьми, «дикарем» едущими на юга.
Эти пожилые люди напротив имели одну общую характерную особенность: они храпели. Так как они, не надрывался ни один человек в вагоне. При этом храпеть они начинали лежа на спине. И не координируя свои действия, переворачивались они по очереди. То есть, когда муж на второй полке тихонечко сопел в подушку лежа на боку, жена внизу привольно развалившись на спине храпела во все горло. И наоборот.
А проснувшись с утра, храпящая женщина спокойно достала из ушей беруши и положила их в какую-то кошелку.
Мои тихие хихиканья и страдания по поводу храпящих соседей поддерживали только две маленькие девочки – пяти и семи лет, которые ехали с родителями в купе у самого туалета. Одна из них не выдержала, свесилась со второй полки и потыкала мужика в ногу. Он дернулся, как-то невнятно хрюкнул, но храпеть не перестал. Я беззвучно ржал, прикрывшись книгой, девочки хихикали и замышляли новые каверзы.
На каждой станции, где стояли больше десяти минут я старался выйти и подышать свежим воздухом. Вообще, нет одинаковых станций. Они по-своему уникальны. На одной диспетчера по громкой связи приглашают друг друга на чай и решают семейные проблемы, на другой продают хрусталь и огромные мягкие игрушки, третья славится медом и вяленой рыбой… Можно не париться и не тащить с собой сувениры из дому – выйди на перрон и выбирай что тебе нужно. Из нюансов – цену перронные торговцы завышают безбожно. Можно смело торговаться и предлагать в полтора раза меньше денег.
В самом плацкартном вагоне, кстати, тоже есть пара лайфхаков: в двух купе имеются работающие розетки. Второе от туалета и второе от проводников. Несмотря на то, что напряжение указано – 54 вольта, хватает и для зарядки телефонов, и для ноутбука. По крайней мере, сколько ездил – всегда срабатывало, когда включен свет в вагоне.
А второй ночью – открыл как можно шире окно в этом дурацком предбаннике перед тамбуром, высунул рожу, и, задыхаясь от бьющего в лицо потока воздуха смотрел на ночные огни. Такое особенное и тревожное чувство, предвкушение того, что достигнешь цели… В этом – прелесть поездов.
Наутро закрыли туалеты – санитарная зона. Поезд мчался параллельно какой-то небольшой речушке, железная дорога извивалась и петляла между горами, поросшими лиственным лесом. С каждым километром горы становились выше, огромнее… Восходящее солнце играло лучами в кронах деревьев, на пределе зрения замелькала пронзительная синева…
А потом я увидел море…
