Когда послушный причесанный Костя шел в первый класс, он, очевидно, не думал: «О, как бы мне стать таким козлиной, который дает в лицо с полуслова, не задумываясь, и чтобы все вокруг боялись». Когда одноклассники избивали его втроем на заднем дворе школы, возможно, эта мысль впервые пришла парню в голову. А после девятого класса Костю уже отправили в закрытое спецучилище: он избивал врагов, жил по жестоким «пацанским понятиям», в которых насилие — необходимое условие существования. Как он из этого выпутался? «Да я очень везучий!» — частенько повторяет 19-летний Костя. Читайте очередную историю из цикла «Насилие рядом».
В детстве Костя был маленьким и очень худым, а это не соответствовало принципам естественного отбора в слонимской средней школе 2000-х годов. Когда случилась первая драка, парень уже не помнит. Однако начиная со второго класса он регулярно приходил домой в синяках. Жестокость одноклассников проявлялась в том, что они не дрались один на один, а избивали Костю стаей. К слову, речь идет не о каких-то «авторитетах на районе», а о 7—8-летних мальчишках.
Об опыте насилия Костя говорит скупо. Очевидно, что в нашей культуре говорить об этом вообще не принято, тем более мужчине. И логика избиваемого 7-летнего мальчишки упорно ведет к прямому, хотя и неверному выводу: били — значит, слабак. Значит, сам виноват.
— Учился я хорошо, и это, видимо, вызывало у ребят зависть. Иногда они высказывали недовольство. Если им что-то не нравилось, в ход шли руки. Я хорошо помню такой момент. У меня была первая любовь, одноклассница. Ко мне подошел один из ребят со словами: «Это моя девушка, не лезь к ней!» А я упертый. В итоге меня отвели за школу и избили. Втроем били одного… Обычными ударами по корпусу редко обходилось. Били по лицу, по голове, я часто приходил домой в синяках. Когда мне это надоело, я решил заняться собой. Лет в 9 записался на бокс и занимался в секции два года, — вспоминает Костя.
Из секции его выгнали после нескольких драк: набравшийся физической силы мальчишка стал защищать себя. А использовать боевые приемы вне занятий правила запрещали. Самое главное, как хладнокровно замечает Костя, «уровень натиска снизился». И все же это не давало полной защиты. Бокс не поможет, если на тебя идут четверо парней. В поисках выхода Костя влился в опасную компанию. Ценой новой дружбы стали алкоголь, клей и марихуана. Зато никто в классе теперь не мог дотронуться до него даже пальцем.
— С новой компанией я попробовал алкоголь. Даже клей нюхал. Где-то через год мне предложили попробовать марихуану. Травка плющила неплохо… Потом случайно перешел на синтетические наркотики: просто друг угостил. Эти ребята были довольно уважаемыми не только в школе, но и во всем городе среди молодежи. После того как меня несколько раз заметили с ними, перестали дергать, нападать. Но именно из-за этой компании я влез в противозаконную историю.
Сейчас Костя рассказывает о своем прошлом исключительно в обличающих нравственных терминах («занимался аморальным образом жизни»):
— Нам всем было лет по 13—16. Мы пили, прогуливали учебу. Нюхали клей в старой заброшенной синагоге. Как это? Ну, сначала ты слышишь шум в голове, а потом приходят галлюцинации: мультики, всякие странности. Когда пошла травка, мы просто укуривались на квартире, жизнь замедлялась. Где брали деньги? Часть — из карманных (две недели подкопил — и все, на пару доз хватит), остальное оплачивал богатенький друг. С приходом спайсов стали выходить в город. Потом начались кражи. Это было не от нужды, просто жажда острых ощущений. Началось с конфетки и вафельки, потом размер «добычи» увеличился. Мы выносили из магазина шоколадки, чипсы, в итоге даже двухлитровые бутылки пива. Я несколько раз уходил из дома. Днем же неинтересно гулять. Возьмешь у друга мотоцикл, поедешь кататься по городу ночью — это другое дело!
Несмотря на некоторую романтику, окружавшую жизнь «плохого мальчика», в реальности было много отвратительных сцен. Вспоминать их сейчас Костя не хочет. «Аморальный образ жизни», — твердит он. И в этом образе было очень много насилия. Под наркотиками ребята дрались до сломанных костей. У Кости было два привода в милицию за телесные повреждения: он угрожал знакомым, чтобы те молчали о его тайной наркотической жизни («пару оплеух приходилось накидывать»).
— Я был очень частым гостем на комиссии по делам несовершеннолетних. Первый раз меня нашли с травкой в детском лагере в 15 лет. В следующий раз — с более тяжелыми наркотиками — спайсами. После этого меня конкретно взяли в оборот. Дело дошло до суда. Там озвучили все мои прегрешения. Мне уже стукнуло 16 лет. Я пошел свидетелем по делу о наркотиках. Думал, отправят в колонию. Но суд вынес другое решение — поместить в закрытое спецучилище. Говорю же, я везучий, — убеждает Костя.
И тут уже невозможно игнорировать вопрос, который вертится у меня в голове с самого начала: а что же родители? Ответ ставит все на свои места: и незащищенность Кости, и его попытки забыться в мире наркотических галлюцинаций. Отца у парня не было, а мать (об этом Косте стыдно говорить, и он делает долгие паузы) пила. Семья долго относилась к категории «социально опасное положение», а в 2012 году, незадолго до суда, у матери отобрали родительские права. На юридическом языке Костя — «социальная сирота». А как это называется на языке человеческом?
— Моя семья — это бабушка и ее брат. Они для меня самые родные люди. Даже мать не такая родная, — не поднимая глаз, произносит Костя. — Я очень подвел семью. Они долго плакали, когда узнали, что меня отправляют в спецучилище.
Могилевское государственное специальное профессионально-техническое училище закрытого типа №2 деревообработки (а по-простому «спецы») не встречало Костю радужными транспарантами и воздушными шариками. Ключевое слово здесь — «закрытое», то есть выход в город запрещен, за исключением особых случаев. Передвижение по территории — только в сопровождении сотрудников службы режима. Тем не менее спецучилище — это в первую очередь образовательное учреждение, и находится оно в подчинении Минобразования, а не силовых структур. Конечно, оно, как говорит Костя, «несколько специализировано» для подростков, которые нарушили закон.
Публика в «спецах» самая разная. Большинство подростков — с алкогольной или наркотической зависимостью. «Один паренек всадил отчиму отвертку в ногу», — вспоминает детали Костя. Поиграть на гитаре ребятам не дают, потому что струны сразу уйдут на самодельную татуировочную машинку. Мобильные телефоны запрещены, интернет — тоже. В будние дни подъем в семь утра, в выходные — в восемь. Заправка постелей, уборка комнат, потом полдня работы на производстве, перерыв на обед строго по расписанию и шесть уроков во второй половине дня.
— В спецучилище было что-то похожее на армейскую дедовщину. Бывали стычки. «Ты косо на меня смотришь, давай отойдем разберемся!» И действительно отходили за угол разбираться. Я и получал от ребят, и сам давал кому-нибудь по голове. Некоторые стычки были особенно жестокими — приходилось отлеживаться в медпункте с переломами. В наказание могли отправить в «комнату перевоспитания», где нет ни кровати, ни стула — очень тяжело двое суток находиться. Курение в «спецах», естественно, было запрещено. Мы искали обходные пути. За это тоже влетало, — описывает обстановку Костя.
Такие порядки, очевидно, были не по нраву свободолюбивым подросткам. Дело закончилось бунтом. Администрация спецучилища вызвала ОМОН, ребят скрутили. После этого произошел массовый побег — сбежали 26 человек. Нашли и вернули каждого. Последний успел добраться до Гомеля. После этого порядки в «спецах» ужесточились. Но Костя, свидетель и участник всех этих событий, смотрит на произошедшее философски:
— Да, порядки там были жесткие. Но училищу я благодарен за то, что они меня поставили на место. Я очень хорошо исправился. Нашел то, что мне нужно: жизнь прекрасна без алкоголя и прочей хрени. И без насилия тоже можно обойтись.
За два с лишним года в «спецах» Костя успел освоить две профессии: столяр и станочник. Выяснилось, что у парня умелые руки. Большую часть времени он проводил на производстве, а по ночам — нет, не покуривал косячок — книжки читал. В спецучилище его забирали с двойками и тройками, а вышел он оттуда со средним баллом аттестата 8,3. Смог поступить в университет.
Когда Костя вернулся из «спецов», круг его общения сильно сузился. Бывшие друзья просто растворились в воздухе, «аморальную компанию» он исключил из своей жизни сам. «Со временем я научился говорить о спецучилище так, чтобы люди не боялись», — спокойно рассуждает парень. И все-таки этому спокойствию я не очень верю.
— Когда искал подработку, все было отлично до тех пор, пока я не упоминал о спецучилище, — после этого сразу видел опаску в глазах людей. В итоге пришлось отказаться от столярной специальности. Подрабатываю ремонтом компьютеров. А еще у меня группа своя — панк-рок играем. Представляете, в училище сделали для меня исключение, дали гитару — и я научился неплохо играть. Это ж с детства мечта моя была! Сейчас живу с девушкой, собираемся жениться. После училища я понял простую истину: сильным можно быть не только физически. Так что я, конечно, хожу в тренажерку, занимаюсь, но этого больше не применяю. Говорю вам, я везучий! — Костя подмигивает мне и уходит по заснеженным улицам Могилева, такой большой и сильный, словно медведь, а на самом деле — одинокий недолюбленный ребенок.
Анастасия Котлечкова, сотрудник офиса благотворительного общественного объединения «Мир без границ»:
— Когда подростки выходят из закрытого спецучилища, они сталкиваются с реальным миром. Два года они провели в учреждении, а потом возвращаются в ту среду, откуда их «вынули». Там их ждет реальная жизнь. И как к ним отнесутся? Скорее всего, предвзято. Еще одна возникающая проблема — это неумение распоряжаться свободным временем. Около двух лет они жили в учреждении со строгим распорядком дня, а кто будет устанавливать им график после возвращения домой?
Самая большая помощь подросткам — принять их такими, какие они есть, полюбить без упрека и ожиданий. Я уверена, что то время, которое подросток проводит в «спецах», — это второй шанс увидеть жизнь новыми глазами. Они побыли в учреждении, многое переосмыслили и осознали, а наша задача как взрослых — помочь им адаптироваться в новой реальности, справиться с той свободой, которую они получили.
Любой подросток в конфликте с законом всегда может обратиться за поддержкой в благотворительное общественное объединение «Мир без границ». Мы постараемся помочь каждому подростку, если он будет в этом нуждаться. Единственный нюанс: офис организации находится в Минске, а ребята попадают в сложные жизненные ситуации по всей стране. Но это не беда, команда волонтеров растет, а это значит, что мы постараемся найти неравнодушного человека в том городе, где живет подросток. Если вам нужна помощь, звоните по телефону +375 (17) 398-12-40 с 9:00 до 17:00 по будним дням или пишите на info@wwb.by.
В закрытом спецучилище в Могилеве избили детей. Руководство учреждения задержано за превышение полномочий
Несовершеннолетний учащийся могилевского спецучилища закрытого типа № 2 попал в больницу с переломом позвоночника. Еще пятеро получили телесные повреждения. Как стало известно TUT.BY, 26 ноября шестеро парней убежали из спецучилища. Их нашли и вернули в учреждение, а после, по словам матери одного из сбежавших, избили. В отношении директора спецучилища и его заместителя возбуждено уголовное дело за превышение служебных полномочий. Мужчины задержаны и заключены под стражу.
— Уголовное дело по ч. 3 ст. 426 УК РБ расследует УСК по Могилевской области. Следствие установило, что обвиняемые, выясняя у шестерых воспитанников возглавляемого ими учреждения образования обстоятельства и причины самовольного ухода с территории училища, избили несовершеннолетних, а затем организовали незаконное помещение их в комнату, ограничив тем самым свободу, — рассказала TUT.BY официальный представитель областного УСК Оксана Соленюк.
Часть 3 ст. 426 УК РБ — превышение власти или служебных полномочий, совершенные лицом, занимающим ответственное положение, либо повлекшие тяжкие последствия, а равно умышленное совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы прав и полномочий, предоставленных ему по службе, сопряженное с насилием, мучением или оскорблением потерпевшего либо применением оружия или специальных средств, — наказываются лишением свободы на срок от 3 до 10 лет с конфискацией имущества или без конфискации и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.
Шесть подростков получили травмы. В больнице оказался 16-летний уроженец Черикова Андрей. Его мать, Елена Щавликова, рассказала TUT.BY, что о травме сына узнала от медиков:
— В 7 вечера 28 ноября мне позвонила медсестра, сказала: «Вы знаете, что у вашего Андрея серьезная травма позвоночника? Нужно ваше согласие на компьютерную томографию». Я сказала, что согласна на все, что нужно моему ребенку.
На вопрос о том, откуда у Андрея травма, медсестра, говорит мама, ответила: избили. Елена стала звонить в спецучилище, где после множества звонков на разные номера телефонов ей ответила одна из сотрудников администрации (имя, фамилия и должность известны редакции со слов матери. — Прим. TUT.BY).
— Я ей сказала: «Объясните мне, пожалуйста, что случилось. Почему мой дитенок с переломом позвоночника находится в больнице, а я об этом ничего не знаю? Я же не лишена родительских прав». А она мне: «А вы знаете, что был побег 26 ноября?». Я сказала: «Послушайте, сегодня уже 28-е, почему вы мне не сообщили сразу?» На что та ответила: «А что бы это изменило?» — говорит Елена Щавликова.
На очередную просьбу пояснить, откуда все-таки у подростка травма, сотрудница администрации, по словам матери, сказала: «Побег был, заборы же высокие».
В спецучилище 16-летний Андрей попал 26 октября. Они с одноклассником вскрыли чужую машину, достали панель приборов, прихватили с собой колоду игральных карт. Подростков приговорили к полугоду ограничения досуга — с 21.00 до 07.00 они должны были находиться дома. Андрей режим не соблюдал, поэтому инспектор по делам несовершеннолетних направил материалы в суд, чтобы поместить подростка в спецучреждение. С 12 октября парень находился в приемнике-распределителе в Минске, а 26 октября его перевели в Могилев. То есть в СПТУ № 2 Андрей пробыл месяц.
Женщина снова позвонила в больницу. Медсестра сообщила маме, что подростка допрашивают милиционеры, и предложила позвонить ей на мобильный чуть позже, чтобы поговорить с сыном.
— Я первым делом спросила: «Андрей, что ты натворил?» Он ответил: «Побег». Я спросила, зачем. А он отвечает: «Мам, там жить было невыносимо. Нас постоянно били. Нам всё запретили: звонки, письма, передачи». Я спросила, почему он мне раньше не сказал об этом, хотя в письмах писал: «Я вытерплю, выдержу». Сын сказал, что письма читали — и не отправили бы, если бы о таком написали. По телефону он тоже не мог ничего сказать, потому что постоянно рядом находился сотрудник, контролировал, — передает слова сына Елена.
Подросток рассказал матери, что побег они совершили 26 ноября после обеда: один учащийся отвлек охранника, а шестеро побежали. Они двигались в сторону микрорайона Казимировка, когда их поймали. Андрей был последним.
Мама пересказывает слова сына: их привезли обратно в учреждение, по одному заводили в родительскую комнату — и избивали трое сотрудников училища. Потом, говорит, беглецов оставили стоять в этой родительской комнате на всю ночь при включенном свете.
— Как сказала мне следователь, это единственная комната на территории учреждения, где нет видеокамер, — продолжает женщина. — Сын рассказал, что его вначале один раз ударили, он упал. А потом, когда ударили в спину, ему больно стало, он закрыл ее руками. Били двое, ногами. Утром в понедельник, мне следователь рассказала, этих шестерых по распоряжению директора отдельно от всех позже положенного повели на завтрак, чтобы остальные дети их не видели. И только во вторник, когда сын, как он объяснял мне, уже не мог идти — так ему было больно! — его повезли в больницу. При этом один из сотрудников администрации (имя, фамилия и должность известны редакции со слов матери. — Прим. TUT.BY), говорит, предупредил детей: «Это только начало для вас». А сыну сказал, что он симулянт.
В больнице сделали снимок: у Андрея — закрытый перелом первого позвонка поясничного отдела. Подросток в больнице уже третью неделю, скоро его выпишут — дольше держать в стационаре не могут. Ему наложат корсет, загипсуют — и отправят обратно в училище.
— Сын сегодня позвонил и чуть не плачет. Я боюсь за его здоровье. И не знаю, куда обращаться. Наша адвокат сказала, что если будет заключение из больницы о том, что сын не может содержаться в училище, то возможна замена наказания на домашний режим в связи с травмой, — плачет женщина.
Пока в больнице ей сказали, что вопрос нужно решать с медсестрой училища. Но этому специалисту у матери, по ее словам, веры нет: сын, по словам Елены, говорил, что медсестра приказывала ему замолчать, когда мальчик давал показания.
— Я очень хочу, чтобы сына перевели на домашний режим, потому что это все-таки травма позвоночника. Мало ли кто его толкнет, мало ли сам где упадет. Дитенок инвалидом может остаться, — взволнованно говорит мать. — Но простить их всех [руководство спецучилища] – не прощу. Они даже извинения не попросили. Пусть суд решает, как их наказать. Пусть им будет такое наказание, чтобы они испытали то, что мой дитенок испытал.
По словам Елены Щавликовой, остальные пятеро подростков не так сильно избиты. Сейчас они находятся в училище под круглосуточным присмотром инспекторов по делам несовершеннолетних, чтобы, как сказала маме следователь, они могли давать показания и на них никто из сотрудников училища не мог надавить.
— Случай побега 26 ноября был, больше я ничего вам прокомментировать не могу, — сказала в разговоре с TUT.BY заместитель директора по воспитательной работе СПТУ № 2 Алла Дикова. — И никто прокомментировать не сможет.
Это далеко не первый известный случай, когда из могилевского СПТУ № 2 сбежали подростки. Учащиеся регулярно совершали побеги с 2014 года. Сначала — пять парней, потом — тридцать четыре. Через три недели после этого учреждение самовольно покинули двое парней. За 2015 год таких случаев было три — подростки сбегали по двое-трое. Причем мать одного из них высказывала опасение за жизнь ребенка, которому предстояло вернуться в училище после побега.
Мы попросили поделиться мнением о случившемся и своим опытом бывшего ученика этого училища Константина:
— Я не удивлен произошедшим. Пока учился, сам сталкивался с подобным. Первые годы случались единичные случаи. Потом был массовый побег. Вот после этого стало строже. Мы продолжаем общаться с некоторыми ребятами из училища, потому знаю, что за последний год побеги стали учащаться. Чем это можно объяснить? Ну смотри, в мою бытность за хорошую учебу, поведение и производственные показатели начальники могли отпустить в город. В последнее время с этим стало намного-намного сложнее.
Константин отмечает, что в подобных ситуациях каждый отстаивает свою сторону:
— Да, нельзя утверждать, что в спецучилище учатся только святые. В любом коллективе есть неадекваты. Но, насколько знаю, сбежали далеко не такие. Они бы все поняли и без избиения. С одним из шести избитых парней мы учились, он на несколько лет младше. На того, который оказался в больнице, мои знакомые дали хорошую характеристику. Из-за него, собственно, история и получила огласку. Если бы человек не попал в больницу и не взволновались родители, наверняка никто бы ничего не узнал.
Побег состоялся 26 ноября. По словам Кости, он был продуманным:
— Массовый побег — это ничего сложного. Когда толпа сто человек рвется к выходу, что ты сделаешь? Поодиночке сложно. Ребята заморочились. Они покинули территорию во время отвлекающего маневра. Но не прошло даже суток, когда учеников нашли.
Ближе к обеду появилась реакция Министерства образования, которому подчиняется спецучилище.
— По имеющейся информации, из спецучилища закрытого типа города Могилева был совершен побег 6 воспитанниками. В учреждении воспитываются подростки, совершившие уголовные преступления или иные противоправные действия. Во время побега, прыгая через забор, один из сбежавших получил травму позвоночника, — проинформировали в Министерстве образования.
При поступлении сигнала от родителей по факту побега и избиения сотрудниками спецучилища этих подростков представители Министерства образования были направлены для принятия мер реагирования. Все дальнейшие решения принимались совместно с правоохранительными органами.
— Любое насилие в учреждениях образования недопустимо. Для предупреждения подобных проявлений принят ряд управленческих и организационных решений. Этот вопрос находится на контроле в Министерстве образования, — отметили в ведомстве, передает БелТА.
