Учитель русского языка и литературы рассказала о том, как научить ребенка писать сочинение и почему оценки — это не главное

Учитель русского языка и литературы гомельской гимназии № 14 Жанна ЖАДЕЙКО рассказала о том, как научить ребенка писать сочинение, зачем школьнику на уроке телефон и почему оценки — это не главное.

Научить, а не усложнить

— Жанна Федоровна, не так давно вы стали одним из авторов учебника русского языка для 8-го класса. Чем он прин­ципиально отличается от тех, что были раньше?

— Это были учебники своего времени, а оно, как известно, не стоит на месте. Потребовалось пересмотреть методы и формы подачи материала. Особое внимание в новом учебнике уделено темам, которые, знаю из собственного учительского опыта, сложно даются детям. Подготовлено много заданий по развитию речи. Во главе угла — текстоцентрический подход, то есть языковые явления демонстрируются и изучаются на примерах текстов. Сделан акцент и на межпредметные связи, особенно на взаимосвязь рус­ского языка и литературы. В этом учебнике я старалась подавать материал таким образом, чтобы учитель мог проводить уроки словесности. Ощутимы связи и с другими учебными дисциплинами. Да и не только с ними. Сегодня Беларусь развивает сотрудничество с Китаем. В учебнике, например, рассказывается о хризантемах — любимых цветах жителей Поднебесной, о собаках-хризантемах (породе ши-тцу), которых в качестве талисманов, приносящих счастье, содержали только в императорском дворце. Мордочка ши-тцу напоминает золотой цветок, потому что шерсть на ней растет в разные стороны, подобно лепесткам цветущей хризантемы. Познавательные тексты на эту тему предлагаются детям для анализа и написания изложения.

— Новые учебники по биологии, истории содержат мультимедийные элементы — ученики наводят смартфоны на специальные картинки, и они «оживают». Такое применимо в учебнике русского языка?

— Думаю, в ближайшем будущем. Я бы хотела, чтобы «оживали» картины, портреты, объекты, о которых идет речь на страницах учебника. Фактически тогда можно было бы говорить об интеграции с таким учебным предметом, как мировая художественная культура, что, на мой взгляд, очень важно. А пока это не реализовано. Надо сказать, что к новому учебнику подобраны задания, расположенные на Национальном образовательном портале. Есть ссылки для их открытия с по­мощью смарт­фона или планшета. Это не значит, что каждый ребенок должен быть обладателем гаджета. На портале размещены лишь дополнительные задания.

— Многие школьники терпеть не могут писать сочинения. Новый учебник помогает решить этот вопрос?

— Хочется на это надеяться. Предполагаю, что ребята не любят, когда им задают сочинение, потому что не знают, как его писать. В новом учебнике показывается (и не в последнюю очередь для учителей), как подбираться к этому непростому делу. Например, задание написать сочинение-миниатюру о зиме предваряет анализ отрывка из «Детства Никиты» Алексея Толстого. Тексты и задания подобраны в соответст­вии со временем года. Чтобы не было так, что за окном трещит мороз, а мы пишем про солнышко и зеленую лужайку. А перед написанием сочинения по картине даются отрывки из Ивана Бунина, а также материал об афанасьев­ских морозах, народные приметы. Затем знакомимся с картиной Василия Сурикова «Взятие снежного городка», с фактами из биографии художника: он из Красноярска, жил в Сибири, сам участвовал в народных гуляньях. Говорим о Масленице, вспоминаем пословицы и поговорки, традиции этого праздника. Слушаем отрывок «Февраль. Масленица» из цикла «Времена года» Петра Чайков­ского. Также в учебнике предлагаются варианты начала сочинения, даются наводящие вопросы, отвечая на которые ребенок будет сам создавать текст.

— Так не слишком ли это просто?

— Я не считаю, что должно быть сложно. Задача учителя — научить, а не усложнить; дать необходимый материал, показать, как работать над сочинением.

Ел, пил, ходил по школе

— Сейчас в некоторых част­ных школах, в том числе белорусских, модно, чтобы дети сидели и даже полулежали в специальных креслах-мешках. Для вас имеет значение: находятся ученики за партами или свободно ходят по классу?

— Разумеется, лучше, чтобы они сидели за партами. Это дисциплинирует. Например, в США дети могут надевать в школу что угодно, бродить бесцельно по кабинету или учебному заведению. Там лишний раз не делают замечания, просто ставят пометы в журнале, и за любые нарушения правил внутреннего распорядка школы родители платят штрафы. Я же считаю, что не стоит бездумно копировать опыт других стран. Следует объяснять, что в учебное заведение приходят не отдыхать и валяться на полу, а трудиться. Учителя готовятся к занятиям, используют урок, чтобы передать свои знания детям, научить ребят учиться. Для меня важно, чтобы в эти 45 минут все внимание учеников было сосредоточено на изучаемом материале, чтобы они слышали и воспринимали новую информацию. Тогда будут хорошие результаты.

— И всё же, неужели то, что ребенок ляжет или сядет как-то по-другому, может по-насто­ящему помешать учебе?

— Это даже обсуждать не­серьезно. Учеба — это работа. А какая может быть работа лежа? Мы же не греки на симпозиуме. Мне кажется, что, лежа на коврике у двери, настроенным на труд быть нельзя. Но это мое видение, никому его не навязываю как единственно правильное. Если у кого-то на уроке дети лежат или катаются мячиком по полу и при этом имеют превосходные результаты по русскому языку, прекрасно. Однако я себе такое слабо представляю и потому выступаю за классическое образование. Конечно, не без новшеств. Например, у меня на уроках дети уже давно при ответе не встают. Заметила, что это лишняя трата времени. Пока ребенок поднимется, пока вспомнит, что хотел сказать, соберется с мыслями, пока сядет — рассеивается внимание. Тогда как внимание, мы уже говорили, одно из главных условий успешной учебы.

— По этой же причине плохо, если дети на уроке будут жевать булочки или потягивать сок?

— Совершенно верно. Впрочем, такую картину я наблюдала в реальности. Во время командировки в Германию удалось побывать на обычном уроке математики в начальной школе. Учительница готовила детей к самостоятельной работе и объясняла, как ее выполнять. В это время один мальчик достал из ранца какую-то еду и стал жевать, потом попил сока, вышел из класса, вернулся, снова попил. Педагог никак не реагировала на него. Началась самостоятельная. Мальчик ото­двинул еду, списал все решения у соседки. В общем, неплохо провел время. А тут и звонок. Урок закончился, и я спросила учительницу, почему она не реагировала на ребенка. Почему она не боится, что из класса ученик может выйти не только в коридор, а, например, отправиться гулять по улице? Он же, по сути, малыш. Оказалось, в коридоре есть охрана: раз ребенок пришел в школу, его так просто не выпустят. Хорошо, а почему она разрешила ему списывать? Ответ был прост: в конце года на каждого ученика напишут характеристику, в которой укажут, как он вел себя на уроках (ел, ходил или усваивал программу), как учился (в том числе списывал или нет) и так далее. От этой характеристики напрямую зависит дальнейшее обучение ребенка: возьмут его в гимназию, обычную школу или школу для отстающих. Если характеристика не очень хорошая, то в гимназию он точно не попадет, и дорога в вуз для него автоматически закроется.

— Не очень гуманно. Мало ли как в начальной школе человек учится. Может, он потом наверстает.

— В том-то и дело. Я еще спросила у учительницы, не боится ли просмотреть одаренного ребенка. Вдруг это гений, которому просто скучно заниматься по обычной программе. Она пожала плечами и ответила, что не боится. А у нас принято помнить о том, что в классе есть ученики с разными способностями, и если кто-то делает задания быст­рее, то может получать новые, пока учитель работает с другими ребятами. Задача — подтянуть отстающих хотя бы до среднего уровня, помочь им, а не пожимать плечами и писать отрицательные характеристики.

И два балла нужно ещё заслужить

— Интересно, как немецкие родители реагируют, когда их детям пишут характеристики, которые фактически ставят крест на дальнейшем образовании ребенка.

— Я, кстати, спросила об этом. Учительница очень удивилась и ответила, что реакция родителей никого не волнует. Педагог написал такую характеристику — значит, всё. Ее нельзя оспорить. Дальше система образования действует по утвержденной инструкции. Ходить рвать нервы бесполезно, тебя никто не будет слушать. Это подтвердила и одна моя ученица, которая сейчас преподает русский язык в Германии. На разговор мамы или папы с учителем отводится максимум 5 — 7 минут. Не сумел изложить свою проблему — до свида­ния. А у нас родители, бывает, и ночью звонят, и в шесть утра.

— Ну, потому что для нас привычны родительские собрания, более тесное общение с учителями. Наверняка же в этом есть и плюсы?

— Безусловно. Я бы даже сказала, что наилучшие результаты достигаются при условии сотрудничества педагога и родителей. Другое дело, что некоторые мамы и папы перегибают палку: начинают требовать высокие отметки. Мол, в начальных классах у сына были девятки, а теперь — шестерки. Обвиняют, естественно, учителя. А вот прийти к педагогу, узнать, в чем проблема, как ее решить, и дальше действовать совместно — не каждому под силу. Ведь учитель видит реальные знания ученика, понимает, чего ему не хватает, предлагает какие-то варианты. А рисованием нужно заниматься в кружке по ИЗО, а не в классном журнале при выставлении отметок.

— Некоторое время назад рассматривался вопрос о возврате к пятибалльной системе оценки знаний. Потом эти разговоры утихли. Ваше мнение: какая из систем лучше?

— Самое главное — не оценки, а знания. Каждая отметка должна быть заработана учеником. Даже 1 — 2 балла нужно заслужить. К сожалению, в Беларуси есть школы, в которых администрация и 10-балльную систему превращает в 5- и 6-балльную, запрещая ставить отметки низкого уровня. И это проблема. Или когда отметки ставят не за успехи, а по непонятным принципам: «этот ребенок такой хороший, и ничего, что в диктанте делает много ошибок» или «у этого родители-скандалисты, не надо с ними связываться». Вот это вообще недопустимо. Понятно, что любые нормальные мамы и папы считают своего ребенка исключительным. Однако учитель должен оставаться учителем. Я, например, очень люблю ставить высокие отметки — душа радуется. Но для меня принципиально, чтобы под ними были реальные знания. Только тогда оценка знаний имеет смысл. И потом, что считать плохой отметкой? 10-балльная система очень гуманная, в ней нет неудовлетворительных отметок. Даже «семь» — это по-старому «четыре с плюсом», а «единица» — «три с двумя минусами». Не думаю, что стоит драматизировать, если у ребенка разные текущие отметки, ведь он учится. Это скорее означает, что нужно больше работать на уроках и дома. Повторюсь: учеба —
это труд.

— Но когда ребёнку от­дыхать?

— Я бы не сказала, что наши дети перегружены. Школьная программа все больше упрощается. Главное в этом процессе — знать меру. Например, в Японии — а эта страна известна в мире своим научным и образовательным потенциалом — даже само слово «перегрузка» никто не употребляет. И там не идет речь об отмене домашних заданий. Наоборот, они большие. Я не за то, чтобы отбирать у ребят детство и заставлять их все время посвящать учебе, но и легкой прогулкой школа быть не должна. Ведь если мы хотим, чтобы Беларусь была высокоразвитой страной, то уровень образования должен соответствовать современным требованиям. Разносторонне развитый человек всегда будет востребован на рынке труда, он сможет реализовать свой потенциал и послужить как своей семье, так и государству.