Минздрав недавно говорил, что в столице больше 3 тыс. заболевших, в Гомельской области — 322. Считай, тихий угол, будто нет войны. Субъективно, градус тревоги тут пониже, чем в столице (но это если не ворошить угли). В то же время вирус толком не дошел, а многих уже лихорадит. Успевай разгребать парадоксы. Кто-то наслаждается пустыми пространствами — кто-то страдает от того же самого. Люди перестали ходить в кино и спортзалы — но почему-то не перестали стричься. Прекратили покупать еду — но вряд ли перестали есть. Не приобретают детские игрушки — но охотно разбирают жуткие розочки для Радуницы…
Игра на контрастах
Гомельчане делятся на две категории. Одни приняли происходящее близко к сердцу и старательно выполняют рекомендации (для каждого свои). Другие пытаются продолжать жить как миллион лет назад, до 28 февраля — когда в стране ещё не обнаружили первого пациента. Но цепляются за первых: с непривычки неудобно радоваться весне, когда кто-то выполняет рекомендации.
Вообще-то, есть ещё третьи. Они сначала тоже включились в гонку за выживанием, но устали и плюнули. Позже про таких расскажем, у них интересный синдром.
Удивительное время. Почти нет формальных ограничений, ничего не запрещено — но люди ограничивают себя сами. Наверное, спустя год или полгода мы сможем предметно спорить о том, что сделано правильно, а что нет. Пока же впитываем небывалый опыт, копим аргументы.
Некоторые электрички на Минск бегают почти пустые. Когда еще за 11 рублей ты сможешь купить себе весь вагон?
Гомель научился жить множеством несочетающихся жизней. Контрасты сверкают гранями: маски, Победа, антисептики, безмятежные кафе готовят летние веранды, менее безмятежные заколочены крест-накрест, снова маски, жизнь продолжается, жизнь поставлена на паузу… Выбирай вариант.
Кинотеатры продолжают самозабвенно крутить кино, если удается продать хоть один билет. На онлайн-плане «Октября» прямо перед сеансом свободны все места. Нет в мире более шикарного места для самоизоляции на два часа.
В Минске пачками закрывают кинотеатры — в Гомеле отменяют спектакли.
И второй рукой продают билеты в автокинотеатр — придумали, как ходить в кино, оставаясь в изоляции.
Знаменитый парк готовится к сезону, несмотря ни на что. Потому что вирус кончится или мы кончимся, но парк должен остаться в прибранном виде. И белки обязаны быть накормлены.
Люди перестали есть
— А может, мы просто всего не знаем про эпидемию? Нам же не говорят, — заводит женщина, упорно торгующая пучком редиски на главном гомельском базаре.
Это похоже на припев песни, которую примерно одинаково поют в Бешенковичах, Бобруйске, Октябрьском…
На самом деле говорят. Почти каждый день. Только нас еще попробуй убеди, что это правда. Мы же помним, как нам 33 года назад рассказали о чернобыльской аварии. Эту генетическую память аккуратно подпитывают своими дырявыми секретиками нынешние умельцы.
Ай, к черту заговоры, тут редиска никак не продается. Люди перестали есть.
— Как это?
А они не объяснили.
Поредевшие мясные ряды тоже не в силах разгадать эту тайну. Вирус, курс доллара, обезумевшие нефтетрейдеры — это все хорошо. Но нельзя же просто так взять и не купить вырезку или сало. Непонятно.
— Покупателей совсем мало стало. Вроде бы кто-то пустил слух, что рынок закрылся. Но мы как стояли, так и стоим. Вот, живые, — рассказывают женщины, к которым когда-то собирались маленькие очереди, и божатся, что цены не поднимали. — Люди теперь закупаются около домов своих. Да дело не только в вирусе, тут сложились и безденежье, и курс доллара… В общем, рынок умирает.
— Но люди проголодаются и придут, — помогаем срочной аналитикой.
— Надеемся. Иначе надо и нам уходить отсюда.
Не мясом единым. В ряду с игрушками остался единственный открытый роллет. Продавец Николай тоскует по покупателям. Они перестали не только есть, но и играть.
— Сегодня ничего не продал. А вообще, отрезало где-то в начале марта. Наверное, боятся ходить…
Но есть места, где не боятся.
Еще один феномен — парикмахерские. Казалось бы, полный контакт, сейчас начнут жаловаться на невыносимость жизни и отсутствие клиентов…
— Только на вечер можем записать, — сообщает администратор. — Нет, никого не сокращали, как работали, так и работаем. Хотя вроде бы некоторые салоны закрылись — может, к нам оттуда люди перебежали?..
Плыть, пока плывется
Сюрреалистический символ происходящего в стране — вот этот гомельский бассейн в час пик. Он, как и кинотеатры, честно продолжает работать. Вся цивилизация сгинет, но здешняя гардеробщица будет по-прежнему выдавать номерки. Да все равно кому.
Пару месяцев назад в воде было не протолкнуться. Сегодня во всей гигантской чаше булькают трое посетителей.
Сергей — один из этих пловцов. Он достаточно циничен, чтобы спокойно относиться к происходящему. Относится, видимо, ко второй категории. Просто не хочет, чтобы сгорел его халявный абонемент от предприятия. Расслабился и получает удовольствие:
— Никто не плывет по встречке, не тошнит впереди — кайф. Очень необычное ощущение постапокалипсиса. Мне лично не хватает только, чтобы по бортикам еще зомби ходили для антуража… А на самом деле я уверен, что, соблюдая разумные меры предосторожности, можно довольно долго избегать этой гадости. Но всегда все равно не получится.
«Сейчас на передовой инфекционисты, а скоро понадобятся психиатры»
Люди в масках на гомельских улицах — только внешний индикатор общей тревожности. Он не дает всей картины, тут много погрешностей.
Татьяна Морозова — психолог, работает в Гомеле. Для нее происходящее представляет, кроме прочего, и профессиональный интерес. Вирус еще где-то на другой планете (в Минске) и, скорее всего, вообще выдумка Госдепа — а у гомельчан уже очень конкретные симптомы.
— Занятия с детьми мы пока прекратили, со взрослыми клиентами продолжаем общаться по видеосвязи, — рассказывает Морозова. — Нет, остаться онлайн после окончания эпидемии не получится. Мне же важно видеть не только голову человека. Язык тела о многом говорит: замкнулся, не откровенен и так далее. А с детьми так и вообще необходим довольно плотный контакт: надо ползать, играть, рисовать… Поэтому пока дети на паузе, кроме пары экстренных случаев. Пришлось приостановить и взрослые групповые занятия, по сети они не так эффективны.
Татьяна, кстати, не жалуется по поводу сокращения клиентуры — скорее довольна, что появилось больше времени. Ладно, это узкие нюансы жизни психолога и его аудитории. Интереснее другое. Эпидемия подчеркнула некоторые тенденции, которые у нас в спокойном состоянии видны не так четко. А тут вирус послужил лакмусовой бумажкой для наших характеров — прямо картину пиши, так рельефно и наглядно все окрасилось.
— Если сейчас на передовой инфекционисты, то скоро там понадобятся психиатры, — полагает Морозова со своей колокольни. — В условиях этой эпидемии ярко проявляются личности: кто склонен был паниковать, активно паникует. По своей практике вижу, что сейчас на почве эпидемии некоторых людей приходится практически «откачивать». Они очень серьезно тревожатся, дело доходит до физических симптомов: трясутся руки, появляются тошнота, головокружение, панические атаки. Такие люди катастрофизируют происходящее, им достаточно, условно говоря, увидеть человека в маске, чтобы дорисовать себе апокалипсис. Конечно, такая паника вообще не помогает спастись.
Обостряются отношения в семье. Например, один супруг принял все очень близко к сердцу: тщательно изолируется, перемывает покупки, все дезинфицирует и так далее. Второй спокойнее к этому относится, не хочет сидеть дома — то есть ломает всю систему. И это уже повод для серьезного конфликта, люди доводят друг друга. Таких ситуаций, на самом деле, много, но они не видны.
Еще несколько месяцев назад желание запереться дома считалось бы, скажем, пограничным состоянием. Теперь такое поведение «легализовано». И склонные к нему люди прогрессируют в этом состоянии. О некоторых моих клиентах я просто боюсь думать, каково им теперь… При огромном количестве противоречивой информации и недостатке четких данных это дорожка к шизофрении.
Наигрались в апокалипсис
Гомельчанка Ирина пригодится нам для финала, потому что у нее есть любопытный синдром. Понятия не имеем, правильно ли она действует, но история у нее такая:
— Когда у нас все только начиналось, мы с мужем как раз вернулись из Испании. Очень впечатлились тогда, включились в процесс: закупились продуктами, стали как-то там изолироваться, активничать… Даже плакат на окно хотели повесить, мол, «Оставайтесь дома» или что-то такое. Теперь понимаю, что это воспринималось как какая-то опасная игра. А недели через две отпустило! Поняли, что наигрались в апокалипсис. Стали относиться ко всему более спокойно. Думаю, здорово повлияла знакомая. Она врач, толковая, умная. Считаю, способна здраво оценивать угрозу. При этом ходит в гости, в тренажерку… Значит, можно продолжать жить осторожненько.
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by
