Он играет на пианино, поёт с оркестром, а ещё занимается разработкой здорового питания. И это не какой-то супергерой эстрады, а «парнишка с гомельских улиц», как он сам говорит о себе в одной из композиций конца 2000-х. «То, что я делал в те годы, было рэп-экспериментом. Прошу не путать с хорошей, правильной музыкой, которую пишу сейчас», – иронизирует над собой Сергей Пархоменко, он же Seryoga, он же Полиграф Шариkoff.
Променял клавиши на мяч
– Сергей, есть ли такое место в Беларуси, где вы отдыхаете душой?
– Мне очень хорошо на набережной Сожа в гомельском парке. Честно говоря, не очень прикипаю к местам. Я космополит и всегда им был. Это всё равно что спросить, в каком из кресел квартиры мне удобнее всего сидеть. Для меня планета – это маленький шарик, страны – коридоры, а города – комнаты.
– С земляками поддерживаете отношения?
– Я занимаюсь научной разработкой полезной пищи, и в этом мне помогает девушка из Гомеля. Возможно, вскоре мы приготовим по принципу бионики – умного питания – белорусские драники. Кстати, на концерте в Гомеле я встретил дальних родственников покойной бабушки по материнской линии, которые живут в Москве.
– Во время выступления в Гомеле вы упомянули, что на вас носки белорусского производства. Что ещё из родного вы носите?
– Паспорт. То, что ближе всего к сердцу. Это доказательство того, кем я себя считаю.
– Зрителей приятно порадовал ваш голос…
– Петь я не умею. Никогда не брал уроков вокала. Это просто идёт из меня. Я всегда пел в караоке, и с возрастом у меня выработалось вибрато, индивидуальный тембр. Пою душой и не хочу ничего менять. Нравится… Ну супер! Голос красивый, согласен (улыбается).
– А ещё вы удивили слушателей проникновенной игрой на фортепиано…
– Я занимался на этом инструменте, учась в начале 80-х в детской школе искусств № 2 Гомеля. Но мне быстро надоели клавишные. Стал пропускать уроки сольфеджио, уделяя больше времени игре в футбол с мальчишками во дворе. В итоге благополучно забыл инструмент и только спустя годы вернулся к музицированию. Сейчас заново усиленно осваиваю фортепиано.
– Знание нотной грамоты помогало соединять русский шансон с рэпом в начале 2000-х?
– Я просто почувствовал это и всё. Творчество – это очень часто неконтролируемая материя. Оно идёт изнутри. Сейчас, наверное, такую композицию, как «Чёрный бумер», я не смог бы написать. Однако то, что я делаю как Полиграф Шариkoff, – продолжение моих творческих традиций прошлых лет.
– Что вам помогало создавать всенародно любимые хиты?
– Боль. Только жизнь и боль. Мой главный недостаток, как и преимущество – повышенная чувствительность и эмоциональность, которая может преобразиться в гнев. Он делает меня одиноким. Мне очень сложно контролировать эмоции. Если я не пишу песни, то я могу одним словом уязвить человека, уничтожить, разрушить.
– Может быть, стоит направить энергию в политику?
– Это было бы для граждан самое страшное, что только может произойти.
– Не кажется ли вам, что современные молодые рэп-исполнители, такие как Pharaoh, Face, Скриптонит не способны на эмоции, которые вам удавалось показать в рэп-композициях в начале творческого пути?
– Рэперы новой волны по-своему чувствуют жизнь, время. Просто сейчас техническая составляющая гораздо важнее слов. Важен ритм, качает песня или нет, модно ли обработан голос, флоу (правильная скорость читки). Это новая школа, где я тоже пытаюсь себя найти. Скоро выйдут песни моего проекта Seryoga, где есть композиции в подобном стиле. Они навсегда проведут грань между Полиграфом Шариковым – человеком радости и Серёгой – тёмным человеком.
– О котором в стихах писал Есенин?
– Абсолютно точно.
– Творческий псевдоним Полиграф Шариkoff – это отсылка к творчеству Булгакова?
– Ничего общего с булгаковским персонажем нет. Просто красиво звучащие имя и фамилия. Нравится/не нравится – образ уже существует. Да и никакой это не образ, а потёртый жизнью горячего темперамента мужчина в самом расцвете сил, который оделся на вечеринку в стиле Гэтсби. Это праздник, блеск, лоск, красивые женщины, медь, трубы, дорогая одежда и определённая культура. Это может быть на грани, но это не пошло. Хорошая живая музыка с оркестром, дорогие аранжировки. Это не песни на двух-трёх аккордах на гитаре, когда ты выходишь в майке на бретелечках, ругаешься матом, и тебе все аплодируют. Все композиции записываю максимум со второго дубля. Никакого монтажа, нарезок. Это настоящая музыка, мощь! И это по большому счёту для меня весёлое развлечение. Потому что я любил петь. Всегда ходил в караоке. Просто вы об этом не знали. Поэтому сейчас вам это удивительно.
Чтобы жить до 120 лет
– Вы упомянули о работе по внедрению в жизнь полезного питания…
– Этим занимается один из московских медицинских вузов, и я имею к этому непосредственное отношение.
– Bы испытали новинки на себе?
– Конечно. Веганский творог, полезный майонез и мороженое. Сейчас работаем над созданием бургера. Наша цель – сделать полезным всё, что любит человек, исключая на данный момент только алкоголь.
– В целом, это вегетарианская еда?
– Необязательно. Просто так получилось, что подобная пища усваивается человеком лучше, поэтому мы насыщаем рацион растительными продуктами.
– Из чего будет состоять, например, ваш веганский бургер?
– Булочка без дрожжей, сахара и мяса. Необязательно из пшеничной муки. Мы не будем использовать масло при жарке котлеты. В состав кетчупа и майонеза не будут входить вредные масла. В целом, можно сделать больше десятка полезных бургеров с кунжутом, листьями салата, на вяленых помидорах, с грибной котлетой.
– Откуда у вас стремление научить людей правильно питаться?
– Мы не учим людей, а хотим привить правильное отношение к своему рациону. Ведь от этого напрямую зависит продолжительность жизни.
– В одном из интервью вы говорили, что 120 лет – это нормальная продолжительность жизни…
– В идеале. Есть, например, народность хунзы, населяющая высокогорье на севере Индии. Они прекрасно существуют в режиме фрукторианства (питание плодами растений), отсутствия промышленно-производственного стресса и урбанистического загрязнения. При этом замечательно выглядят в 60 лет, причём женщины в этом возрасте даже рожают детей. Многие доживают до 120-130 лет. Пример есть.
– Физическая нагрузка входит в программу оздоровления?
– Обязательно. Главное, чтобы она была по душе.
– Для вас это пробежки?
– Бокс и латиноамериканские танцы с изумительной кардионагрузкой. Тренажёрный зал, бег – это скучно.
Следите за счастьем
– Вы преобразились физически, творчески. Согласны с выражением: «Чтобы изменить мир, нужно начать с себя»?
– Ты можешь изменить себя и всё, что касается только тебя, но не кого-то в своём окружении. Есть люди, которые не хотят видеть цветовую гамму, которую видишь ты, не хотят читать мир, как ты. Если человек не понимает твоего чувства юмора, сложно что-то поменять. Он будет смеяться над другими шутками, глупыми. И он свяжется с людьми абсолютно плоскими, недалёкими. Может быть, более успешными, чем ты на данном отрезке времени. Поэтому нужно искать людей, готовых проникнуться твоими идеями.
– Но если обратиться к христианскому вероучению, то следует находить общий язык и любить даже тех, кто тебе не особенно приятен?
– Как можно любить того, кто тебе неприятен? Ты можешь отпустить человека, быть безразлично-тёплым к нему. Но как ты можешь его любить? Любовь – это давать, но это и получать обратно. Всегда должен быть какой-то feedback (в пер. с англ. «ответная реакция»). Представь себе, что ты пишешь песни, а в тебя бросают тухлые яйца. Абсолютно все. Ты просто перестанешь показывать композиции и будешь держать их в себе. Так же и с любовью. В конце концов, любовь без привязки к объекту становится чувством, которое какое-то время в тебе живёт, но рано или поздно умирает.
– А в вас бросали яйца?
– Если буквально, то ни разу. Однако большую часть аудитории раздражает то, что делают артисты. Но ведь мы не можем всем нравиться. Вам нравится, например, «Чёрный супрематистский квадрат» Малевича? Мне, допустим, нет. Представьте, стоит Казимир Малевич на уличной выставке и продаёт свою работу за 500 рублей, а рядом за 50 – репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом лесу». Выбор зачастую очевиден.
– Что бы вы посоветовали тем, кто хочет реализовать себя в творчестве?
– За этим стремлением кроются большие беды, горести и очень много боли. Поэтому я советую людям следить за тем, чтобы они были счастливы. Если ваше счастье в самореализации, старайтесь изо всех сил, идите до конца. Я не верю в кино, а только в жизнь. В жизни ты можешь быть спокоен только в том случае, если сделал всё, что мог. После этого можно уходить.
* * *
Рассказал Сергей Пархоменко и о своём любимом писателе Николае Гоголе, литературный язык которого музыкант считает наиболее красивым. «Если хотите спросить о кино, то напишите, что Полиграф Шариkoff любит Болливуд, где показан невероятный маразм, умноженный на космические технологии. Хорошие фильмы сейчас мало снимают. Кино, к сожалению, – добрая, но лживая сказка. Нам показывают реальность, которой нет и быть не может. Поэтому если смотреть кино, то это должен быть маразм, чтобы посмеяться от души. В этом плане круче болливудских комедий никто сейчас ничего не делает».
Лучше всего, по словам Серёги, у него получается мотивировать людей становиться сильнее, как физически, так и морально. Мечтает же он о самом простом – быть счастливым. На вопрос: «С чем никогда не смиритесь?» – отвечает ёмко: «Я никогда не смирюсь». Музыкант ценит в людях чувство юмора, искренность, себя же считает непредсказуемым человеком. Вот и прерывая интервью, он неожиданно произносит такие милые для каждого белоруса слова: «Стаміўся я трошкі».
