Двое на одного: разбираемся, имеет ли право милиция знать о половой жизни подростков.
Новость о том, что теперь гинекологи будут докладывать в милицию о сексуальной жизни девушек младше 16 лет, вызвала бурную реакцию в Сети. Интернет-пользователи обсуждают то ли принятый указ, то ли готовящийся закон, суть которого на первый взгляд благородна, но, если копнуть глубже, вызывает массу вопросов. Прояснить ситуацию гомельские журналисты предложили заместителю председателя областной комиссии по делам несовершеннолетних Евгению Миткевичу.
Александр Евсеенко:
— Так из-за чего сыр-бор?
Евгений Миткевич:
— Информация о том, что после плановых медосмотров медики будут информировать милицию о фактах половой жизни школьниц младше 16 лет, прозвучала на коллегии главного управления образования Миноблисполкома из уст начальника отдела по противодействию торговле людьми тамошнего УВД. То есть это никакой не закон и не указ. Но ваши коллеги-журналисты интерпретировали слова милицейского начальника по-своему — вот и случился скандал на ровном месте. Я не собираюсь давать оценку тем методам работы, которые используют на Минщине, давайте говорить исключительно о реалиях Гомельщины.
У себя мы исходим из того, что существуют законодательные и нормативные документы, которыми в своей деятельности руководствуются все субъекты профилактики. Это в том числе и работники системы здравоохранения. Если становится известен факт о действиях, нарушающий права несовершеннолетнего, необходимо сообщить об этом в милицию. При этом не важно, откуда именно поступила информация, даже если это был анонимный телефонный звонок. Главное, чтобы она была отработана добросовестно и до конца.
Александр Евсеенко:
— Давайте всё-таки вернёмся к минскому опыту: по логике УВД, любая девочка, имевшая половую связь до 16 лет, автоматически становится жертвой сексуального насилия. Вне зависимости от того, подвергалась она ему или всё происходило по обоюдному согласию.
Евгений Миткевич:
— Ничего подобного. Поверьте, людей, занимающихся профилактикой преступлений против половой неприкосновенности, невинность подростков интересует исключительно с точки зрения сохранения их здоровья или устранения угрозы их жизни. Только при наличии этих признаков информация о половой жизни несовершеннолетнего может быть передана в милицию.
Ещё в 2014 году Совет Министров принял постановление №1192, где недвусмысленно сказано: на информацию о половой жизни несовершеннолетних не распространяются требования врачебной тайны в случаях, если девочка младше 16 лет беременна, если при осмотре установлено наличие травм и повреждений, которые свидетельствуют о противоправных действиях в отношении неё, а также когда ребёнок сам рассказывает о таких фактах. И делается это не любопытства ради.
Виктория Трухан:
— Вы сказали, что субъекты профилактики должны внимательно проверять каждый сигнал о противоправных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Как много их поступает?
Евгений Миткевич:
— В среднем в милицию ежегодно поступает около 130 сообщений, касающихся половой неприкосновенности несовершеннолетних. Большая часть такого рода информации приходит из системы здравоохранения. И каждое сообщение вызвано то ли беременностью, то ли наличием венерического заболевания, то ли характерными для насилия повреждениями у ребёнка. Сведения типа «девочка не девочка» без наличия перечисленных признаков для нас интереса не представляют.
Да и как, если задуматься, это можно узнать? Ведь согласно действующему законодательству на подобные осмотры, начиная с 14-летнего возраста, требуется согласие самого подростка. И никто, даже родители, не имеет права идти против воли ребёнка. Постараться убедить в необходимости такого обследования — да, нужно. Но силой никто в гинекологическое кресло усаживать не станет.
Виктория Трухан:
— Больше сотни юных жертв педофилов в год — это многовато.
Евгений Миткевич:
— Не надо передёргивать, вы же не «жёлтая» пресса, а серьёзное и уважаемое издание. Я говорю исключительно об информации о возможном сексуальном насилии в отношении несовершеннолетних. Подчёркиваю — возможном, потому что далеко не каждая проверка по этим фактам заканчивается открытием уголовных дел.
В 2018 году зарегистрировано 83 таких преступления, из них 60% квалифицировано по статье 168 как половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста.
Александр Евсеенко:
— Если не ошибаюсь, в нашей стране жить половой жизнью официально разрешается с 16 лет. Вот вам ситуация: мальчику 16, а девочке 15,5. У них любовь и всё к ней прилагающееся по обоюдному согласию. С точки зрения закона мальчик совратитель?
Евгений Миткевич:
— Мне неизвестны случаи привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних подростков за описанные вами действия.
Виктория Трухан:
— А если бы парень достиг совершеннолетия?
Евгений Миткевич:
— Тогда могло быть возбуждено уголовное дело. По моим сведениям, только за февраль этого года возбуждено восемь подобных дел, по ним проводятся проверки. Но это вовсе не говорит о том, что все эти дела закончатся судебными разбирательствами. Но проверить поступившую информацию правоохранительные органы обязаны.
Виктория Трухан:
— Из ваших слов я поняла, что факты сексуального насилия над подростками становятся известны лишь при наличии явных последствий: беременность, повреждения, заболевания…
Евгений Миткевич:
— А ещё заявления в милицию или личные признания потерпевших в кабинете школьного психолога. В Ветковском районе преподавателю удалось вызвать девочку на откровенность. В результате было возбуждено уголовное дело в отношении сожителя её матери, который для совращения малолетних использовал видеотехнику. И на эти «сеансы» приглашал не только эту девочку, но и её подруг.
Александр Евсеенко:
— А мама девочки куда смотрела?
Евгений Миткевич:
— На этот вопрос пусть отвечает следствие. Я же ещё раз убедился, что факты, когда сожитель, отчим, даже отец остаётся на долгое время один на один с несовершеннолетним ребёнком, особенно девочкой, должны как минимум настораживать окружающих. Понимаю, звучит несколько вызывающе, но, поверьте, я знаю, о чём говорю.
Виктория Трухан:
— Известно, что преступления, о которых мы сейчас говорим, крайне сложно расследовать. Особенно, если в качестве подозреваемых выступают близкие родственники или знакомые.
Евгений Миткевич:
— Можно сказать и так. Приведу пример. В прошлом году речицким судом к пятнадцати годам лишения свободы был осуждён мужчина, совершавший насильственные действия в отношении своих малолетних внучек. Между прочим, в 1984 году он уже был осуждён за изнасилование дочери и её подруги. Родители второй девочки тогда написали заявление в милицию, а вот супруга насильника не стала этого делать. Мужчина отсидел положенный срок, вернулся домой и взялся за старое.
Когда правоохранители начали проверку по новым фактам, педофил попытался скрыться в России. Милиционеры сняли его с поезда уже в Гомеле. Тогда-то и выяснилось, что супруга в очередной раз простила суженого, снабдив его на дорогу деньгами и лично упаковав необходимые вещи. Как думаете, какое из этих преступлений было сложнее раскрыть?
Александр Евсеенко:
— Ответ очевиден, а пример убедителен. Во всяком случае, теперь я лично начинаю понимать, почему в некоторых случаях медики просто обязаны пренебрегать врачебной тайной, а правоохранительные органы имеют право вмешиваться в такую тонкую материю, как интимная жизнь подростков. От таких родственников, как эта мамаша, помощи ведь не дождёшься.
Евгений Миткевич:
— Рад, что удалось хотя бы одного человека убедить в необходимости контроля за тем, что многие считают сугубо семейным делом. Но контроля ни в коем случае не тотального, как расписывают в Интернете, а основанного на любой, даже самой не проверенной информации тревожного характера.
Виктория Трухан:
— Евгений Геннадьевич, вы лично, исходя их своего опыта, считаете, что проблема педофилии в Беларуси достигла такого уровня, что меры противодействия необходимо принимать на государственном уровне? Или подобные случаи всё же носят относительно частный характер.
Евгений Миткевич:
— Преступления данной направленности мало кого могут оставить равнодушным, поэтому всегда вызывают резонанс. Это закономерно, ведь речь идёт о страданиях наших детей, о насилии не только над их естеством, но и над психикой. К тому же, благодаря Интернету, скрыть подобные факты невозможно.
Да и не забывайте, с каким вниманием и требовательностью наш Президент относится к вопросам создания безопасных условий жизни для подрастающего поколения. Поэтому даже если бы такие случаи носили единичный характер, на них всё равно реагировали бы на самом высоком государственном уровне.
Виктория Трухан:
— А какая по этой проблеме статистика?
Евгений Миткевич:
— Увы, но преступления против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетних пока нельзя назвать единичным. Бывают, конечно, всплески, бывают спады. В Советском районе, например, в 2017 году было зарегистрировано 14 таких преступлений, а в прошлом году только одно. В Ветковском пару лет вообще ничего похожего не наблюдалось, а в 2018 году произошло сразу пять. Значит, необходимо вырабатывать и внедрять в жизнь иные методы, позволяющие не только раскрывать, но и главным образом предупреждать такого рода противоправные деяния.
