Самая эффектная баскетболистка поколения из Гомеля об акциях Amazon, недвижимости и феминизме

— Сколько у тебя кроссовок?

— В районе 10 пар.

— Я когда в Китае играла, поняла, как люди с ума сходят. Мне еще знакомый написал: «К китайскому Новому году вышла лимитированная расцветка. Можешь взять?» Но там очень рискованно шопиться, даже во внешне приличных магазинах.

— Но ты все равно шопилась?

— Да. Иногда с боязнью. Сперва я шопилась в магазинах, потом нашла людей, которые научили покупать не в магазинах. И знаешь, товары отличаются. В Китае очень много различных фабрик, которые занимаются всеми на свете брендами на самом разном уровне — high quality, low quality, — и магазин не дает тебе гарантии. Подделка может быть ну очень крутой. Я покупала те же кроссовки — вроде бы все окей, внешне они не отличаются от пар, которые я брала в США или Европе.

— Сколько у тебя кроссовок?

— 50—70 пар. Но я не сникерхед. Просто был такой период, когда меня увлекала обувь, а сейчас все на паузе. Сохранилось очень много игровых пар: «леброны», «данки», «кобе». Привыкаешь и стараешься их покупать. А раньше брала все подряд. Когда мы собирались на первую Олимпиаду, контрактов с производителями обуви ни у кого не было. Я сделала себе персональную расцветку в сервисе Nike ID, на той же паре набила YL11. До сих пор стоят. А еще где-то есть «леброны», декорированные белорусским орнаментом.

Наверное, у меня нет-нет да и возникали мысли все это продать. Неплохая получилась бы сделка. Но лучше отдать мальчикам и девочкам из минских СДЮШОР, которым это реально надо. Ну, понятно, что парням и девушкам. У меня размер игровых кроссовок — 12,5 US (беру на один больше, чтобы у ноги в тейпе и носке оставалась какая-то свобода), так что совсем детям они никак не помогут.

«Какой спорт? Какая карьера? Какие соревнования? Надо же в институт!»

Вот весной передала много комплектов формы и обуви. Раньше я в большей степени была жертвой потребления. Сейчас успокоилась — может, потому, что есть понимание скорого окончания карьеры. Профессиональная обувь в таком масштабе мне уже не понадобится.

— Помнишь свои первые кроссовки?

— Это был Гомель и модель, сильно похожая на классические Converse. Но мы же понимаем, что купленные на рынке в девяностых кеды Converse быть никак не могли. Абсолютные ноунеймы. Потом я лидские пробовала, но они не закрывали голеностоп. А затем мы нашли на базаре китайские Nike. Они были такой откровенной подделкой, что даже я это понимала. Побегала два раза — стопа просела. Они еще косили потом. Но я терпела и играла. Это же подарок родителей. Денежек стоят.

У нас была средняя семья. Когда я еще не родилась, папа с мамой трудились в Монголии — просто на стройке. Потом вернулись в Гомель. Мама — бухгалтер. Работала в двух местах, а случалось, что и в трех. Помню, она до ночи делала какие-то расчеты, поздно ложилась и рано вставала. Потом освоила банковскую систему, стала работать в банке, а карьеру закончила преподавателем в университете. Отец — крановщик. Он очень часто уезжал в Россию на заработки. Обычно на два месяца, но иногда бывало, что и на четыре. В этом плане было сложно. Я очень скучала. Папа первым в меня поверил, у нас была очень сильная связь.

У мамы же отношение было иное: «Какой спорт? Какая карьера? Какие соревнования? Надо же в институт!» А отец немножко занимался волейболом, так что отнесся с пониманием: «Давай пробовать». Он все время приходил на мои игры. А мама долгое время игнорировала. Она мне поставила условие: «Окончишь музыкалку — потом посмотрим». Ну, я окончила, отучившись пять лет на фортепиано. Ноты читать до сих пор могу. Но навык не поддерживался. Многое забыла.

— Когда в последний раз играла?

— Не помню, наверное, когда выступала в Китае. Если был в ресторане инструмент, могла подойти и что-то сыграть. Но я очень многое забыла. Правда, когда становишься старше, меняется отношение ко многим вещам. Если раньше меня фортепиано напрягало, то теперь я вижу в этом изящество и красоту. Это очень стильно. Может, когда-нибудь меня снова потянет.

«Безвиз», Атланта, Amazon

— У тебя же спортивное долголетие.

— Ну да. Хотя в Турции играет девочка, 41 год, мы с ней когда-то в одной команде пересеклись. Есть 39-летние. Некоторые в 30 заканчивают. Мне повезло чуть больше. Хотя мысли «А что будет дальше?» есть. Хотелось бы окончить университет. Я в Америке недоучилась всего чуть-чуть. Ясное дело, думаю, про бизнес, какие-то инвестиции.

— Вкладывалась когда-нибудь?

— Пробовала. Но теперь этим надо заняться более осознанно. Это ведь деньги, ради которых ты всю жизнь работала, твое время, твои силы, нельзя их просто так кинуть неведомо куда. Бывало, доверялась, не проверив, но больше так не хочу.

«Если слышу, что рынок где-то падает, интересуюсь у специалистов, как это можно использовать»

В Америке пробовала вкладываться в страховые полисы. Для начала очень подходило. Потом углубилась в тему и поняла, что больше зарабатывают на мне. А большие деньги уходят довольно надолго. Да, это гарантированный спокойный заработок. Но не самый оптимальный.

— Что за деньги?

— Ну, я не скажу. Но в любом случае ощутимые. Это не одна зарплата, а часть накоплений, к которым я отношусь очень бережно.

После полисов пошли акции: Facebook, Amazon. Интересный момент. Многим кажется, что инвестор — это обязательно миллионер. Хотя большие суммы вообще не требуются. У меня много знакомых вложили по чуть-чуть в приложения и получают какую-то копеечку. Тем же спортсменам важно это понять. Необязательно вкладывать все свои деньги. Там немного, здесь немного — это и есть пассивный доход. Меня мама учила: нельзя хранить деньги в одной корзине. Так что стараюсь контролировать этот процесс.

Понятно, что мы, спортсмены, когда начинаем зарабатывать, хотим себе красивые вещи и такую же жизнь. Но карьера короткая, и главная инвестиция, которую надо сделать, пока играешь, — жилплощадь. Это гарантированный актив.

— То есть квартира у тебя есть?

— Ну да. Но хочется развиваться в этой теме по части инвестиций. В последнее время я изучала рынок нашей недвижимости и американской. В США и законы другие, и налоги, и рынок. Атланта, в которой я играла, — это далеко не Нью-Йорк, но город активно развивается. Многие компании переезжают туда из-за стоимости той же «недвижки». В общем, место перспективное. Я присматриваюсь.

Но знаешь, минский рынок, если сравнивать, тоже не дешевый. Вся разница — в заработках американцев и белорусов. США, как я все время говорю, — это страна возможностей. Там и экономика, и бизнес-культура более развитые.

— Кто тебе советует?

— Консультант. Это компания, которая получает какой-то годовой процент от моих сделок.

— То есть если после нашего интервью ты вдруг поймешь, что нуждаешься в этом лофте…

— То наберу консультанту, объясню, что есть вот такое желание. Они пробьют цифры, проанализируют задачи. Мы разговаривали с финансистами, мол, у меня такой возраст, что спорт может в любой момент закончиться. Все рассчитали: сколько денег нужно, чтобы жить, сколько на развитие, сколько на планы. Без этого никак.

Плюс я все время стараюсь смотреть новости, где бы ни находилась. В Китае даже пробовала находить CNN. Включила с утра на полный звук, пошла чистить зубы и собираться. Надо понимать происходящее в мире. Если слышу, что рынок где-то падает, интересуюсь у специалистов, как это можно использовать.

«Мы, женщины, вкладываем столько же времени в наши профессии, что и мужчины»

Слушай, у меня во всем так. Надо четко понимать, куда я двигаюсь. А не такое, что пришли на тренировку: «Привет, девочки, ну, чем займемся сегодня?» Ты знаешь, я довольна, что всю карьеру контролировала свои деньги. Не было такого периода, когда тебе начинают платить больше и становится неясно, как все это потратить. Я очень давно решила, что 85, а лучше 90 процентов зарплаты надо откладывать. Да, не сразу, но постепенно голова включилась. Тем более карьера у меня достойная. Ну и пришлась на хорошее время: экономика была на подъеме в Европе, в Америке, в Китае, куда теперь все хотят поехать.

А еще, тоже все время об этом говорю, не надо забывать, сколько зарабатывают мужчины, а сколько — женщины. Мы трудимся-трудимся, трудимся-трудимся, как пчелки, чтобы потом как-то этим воспользоваться. Но если ты подходишь к делу с умом, то себя вполне можно обеспечить каким-то доходом со спортивных денег. Кстати, я очень рада, что недавно в женской НБА все-таки увеличили зарплаты. Девочки долго воевали и наконец-то победили.

— Основной план — это белорусская недвижимость. Правильно?

— Правильно. Надо анализировать проекты, впоследствии интересна и аренда, и перепродажа. Строится-то много чего, но важно место. Я смотрю на вопрос оптимистично. У нас «безвиз» ввели, поток туристов становится больше — надо пользоваться. Минск — чистый, красивый, компактный, понятный для приезжих город. Конечно, важно понять, что произойдет в наших взаимоотношениях с Россией. Это в любом случае повлияет на экономику и законодательство. А после можно пробовать.

Прорыв, аттестация, феминизм

— Слушай, в отличие от большинства спортсменов, ты в курсе информационной повестки.

— Ну, мне важно, что происходит вокруг спорта. Так жить проще. Вот недавно знакомая спросила: «Лена, а ты феминистка?» И я подумала, что в какой-то мере да. Скоро в НФЛ — это американский футбол — пройдет матч всех звезд. И одну команду впервые будет тренировать женщина. Для тебя, может, и не важно, но для меня это прорыв.

— А что важнее: чтобы во время спортивных соревнований ты видела тренеров-женщин или чтобы не видела разной степени оголенности девочек из группы поддержки?

— Слушай, если бы с помпонами в перерыве появились мужчины, это было бы как минимум непривычно. Плюс надо учитывать аудиторию — в основном это мужчины.

— То есть здесь твоя внутренняя феминистка спокойна?

— Да. Объясню тебе свою основную мотивацию. Я считаю, что мы, женщины, вкладываем столько же времени в наши профессии. И почему мы не заслуживаем тех же доходов, того же статуса, того же уважения, что и мужчины? Кто сказал, что большинство CEO и прочих боссов мира должны быть мужиками?

— Как по-твоему, Беларусь — сексистская страна?

— Ну-у-у… Не могу точно ответить. Хотелось бы знать детали, но я вернулась не так давно. Продолжаю наблюдение. А так да, есть желание видеть больше женщин в управлении.

— Есть же женщина в управлении белорусским баскетболом, с которой у вас, правда, сложился конфликт.

— Ну, федерацией баскетбола управляет мужчина, а она зам. Конфликтов у нас никогда не было. Но если меня оставили без сборной и даже не сообщили об этом в цивилизованной форме, я не считаю правильным молчать. Речь не о гендере, а о человеческих качествах. То есть я как бы рада, что женщина является видным спортивным функционером. Но я бы точно таким же образом заявляла о своем недовольстве и вступала в конфликт с управленцем-мужчиной.

«Когда станешь думать на английском, все будет топ. Если начнут сниться сны на английском — вообще отлично»

Объясню. Была аттестация. Аттестация — это такая процедура Министерства спорта и туризма, когда начальники анализируют, какие задачи были поставлены перед командой и как команда их добивалась. Есть, к примеру, положение, согласно которому, если ты не сыграла ни разу за сборную в годичный период, контракт не продлевается. То есть баскетболистку снимают со ставки, что и произошло со мной.

Я собиралась на медосмотр, когда узнала, что как бы и не надо уже. Получилось неприятно. Потому что, когда меня весной прооперировали в Ливане и затем я полетела нагружаться в Америку, чтобы потом помочь сборной на чемпионате Европы, женщина, о которой ты спрашивал, звонила мне: «Лена, скажи, когда ты приедешь. Нам же нужно знать, что говорить корреспондентам». — «Ничего не говорите, я тут стараюсь, пытаюсь вернуться».

Понимаешь, у меня в марте была шестая операция на колене: две на левом, четыре на правом. Об этом знали и федерация, и главный тренер. Я старалась восстановиться к началу сбора, но сейчас понимаю, что зря. Только навредила здоровью. Не те годы для геройств. Да и как геройство мою подготовку никто не воспринял. И когда вся эта неприятность произошла, когда я стала шуметь в белорусских СМИ, со мной сразу же связались с просьбой подписать бумагу об увольнении. Правда, задним числом. Я попросила сделать актуальную дату в договоре (день, в который мне сообщили об увольнении) и тогда все оформила.

— Ставка игрока женской национальной сборной — это большие деньги?

— Ну, деньги. Называть сумму не буду. Плюс запись в трудовой, что ты не тунеядец, хотя сейчас, насколько я понимаю, это уже не так важно.

Кредиты, Флорида, колбаса

— Как ты летела в Америку в свои 17 лет?

— Из Киева. Родители провожали. Знаний в английском было вообще зеро. Но волнение почему-то не ощущалось. Я вроде бы и боялась, но верила, что все получится. Больше переживали родители.

В Нью-Йорке ждал глава семьи, в которую меня определили. Когда играла на молодежных чемпионатах Европы, за мной следила одна женщина — литовка, которая давно уехала в Америку. Вот она и стала названивать моим родителям, в итоге организовав переезд.

Английского я не знала, так что в университет поступить не смогла. Придумали определить меня в junior college. Наверное, техникум, если искать наше соответствие. Там я подтягивала язык и готовилась к универу.

Мужчина, который встречал меня в Нью-Йорке, работал в том универе фотографом. Согласился взять под опеку. Афроамериканская семья. Жена была доктором. Дочери тоже занималась баскетболом, но не профессионально. Вот этот мужчина меня и учил жизни: «Деньги должны работать, не разбрасывайся ими, их надо вкладывать с головой!» Мы сидели, разговаривали, я все очень хорошо запоминала.

В Нью-Йорке на пересадке он стоял с табличкой. Мы объяснялись чуть ли не на пальцах. Он все пытался меня расшевелить, а у меня шок, я закрылась. Пропустили самолет. Я вообще не понимала, что происходит. Хотя потом все наладилось. Глава семьи мне очень помогал. Покупал книжки, переводчики, мы искали какие-то программы, чтобы менять раскладку клавиатуры на русский алфавит. Я потом писала письма маме в Гомель. Он мне все говорил: «Когда станешь думать на английском, все будет топ. Если начнут сниться сны на английском — вообще отлично».

В итоге через шесть месяцев «инглиш» прорезался. Все наладилось. Первый год я не могла играть, только тренировалась. В техникуме меня учили правильному английскому, в команде — сленгу. И я путалась. А потом соединила все это, и получилась нормальная человеческая речь.

«Ушла из университета без долгов. Считаю это одним из главных достижений. Потому что американцы чуть ли не поголовно кредитуются на учебу»

Самый сильный шок я испытала во Флориде, когда поняла, что на улице нет людей. Все ездят в машинах. Представляешь Минск без прохожих? У меня в голове не укладывалось. Но во Флориде так жарко, что смысла высовываться на улицу нет никакого. Все ездят под кондиционером. Правда, и в других городах страны прохожих было очень мало.

Второй шок — это постоянные улыбки. Я до сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Настоящие ли это эмоции? Все улыбаются, ты не понимаешь истинного отношения человека к тебе. У нас вот ты приходишь в магазин, и сразу ясно, что у кассирши нет настроения.

— Проблема в том, что у наших кассиров настроения нет более-менее всегда.

— Мы росли и жили в другое время. Я могу это понять. Помню, как в Гомеле стояла в очереди за сметаной и хлебом. Папа работал, мама работала, брат учился, а я после школы садилась на троллейбус и бегала между очередями. Но однажды случилась драма.

— Какая?

— Мне не хватило колбасы. У нас в городе был главный магазин по мясным изделиям. Очередь там была приделана как родная — гарантированно выходила за пределы магазина. Ну я встала в нее и начала ждать. А очереди у нас как занимают? Подруга подруги заняла место куче моих подруг. Ну и как раз передо мной женщине отдали последнюю палку колбасы. Мне было 12 лет. Но я не побоялась и пошла к директору. Он взял меня за руку и повел в зал: «Этой девочке дайте то, что она хочет». И я довольная поехала домой.

— Порядочно. Ты ведь подрабатывала в Америке?

— Да. Колледж платил за мою учебу, а карманных денег у меня как бы и не было. Конечно, мама с папой могли прислать какие-то деньги. Но это было редко, к тому же я понимала, какой для родителей это напряг, чего совсем не хотелось. В итоге девочки из команды и знакомые подсказали, как можно подзаработать. Кому-то требовалось убрать дом, кому-то не на кого было оставить детей. Работа не постоянная, по запросу, скажем так. Но я за все бралась.

Запомнилось, что в Америке очень большие дома. Было тяжеловато, но я старалась. Пару часов работы — 20—40 баксов есть. По американским меркам вообще ничего. Но выбирать не приходилось. Знаешь, классный опыт. Убираешься и думаешь о своей жизни. В итоге я ушла из университета без долгов. Считаю это одним из главных достижений. Потому что американцы чуть ли не поголовно кредитуются на учебу. И суммы сумасшедшие. В итоге, когда я начала играть и, соответственно, зарабатывать, не пришлось гасить никакие кредиты. Можно было формировать накопления.

Операция, деньги, НБА

— На кого ты училась?

— Я очень хотела пойти на fashion designer, быть связанной с модой или дизайном интерьеров. Но руководители колледжа сказали, что я не доучусь, и посоветовали факультет бизнеса с уклоном в международные отношения. Успешно доучилась до финальных экзаменов. На дворе стоял апрель, а в женской НБА как раз начинался тренировочный лагерь. До того у меня была операция на операции, я практически не играла, так что, можно сказать, наметился последний шанс. Тем более что некоторые тренеры просто в лицо говорили: «Ты как баскетболистка уже закончилась». Это злило.

«У меня телефон разрывается! Все спрашивают, кто ты и откуда вообще взялась!»

Позвонил агент, с которым мы до сих пор сотрудничаем: «Какие у тебя планы после учебы?» — «Очень хочу попробовать НБА. Это весь смысл переезда в США. Мне не надо никаких гарантий. Просто найдите шанс, хотя бы малюсенький». — «Хорошо, я поговорю с двумя командами. Вроде не против „Вашингтон“ и „Шарлотт“. Может, что и срастется». В итоге я поехала в Серверную Каролину — в «Шарлотт». Я была на самом жестком из возможных просмотров. В одной каше все: соискательницы типа меня, девочки с драфта, выпускницы универов. Гарантий никаких, а вокруг ад.

В итоге в первой предсезонной игре я набрала 22 очка и сделала 6 подборов. Мне после игры звонит агент и говорит: «Ты понимаешь, что ты сделала?!» — «Что я сделала?» А я еще на спорном мяче стояла в начале игры, и у меня случился флешбэк. Никогда не видела матчей женской НБА, но всегда хотела туда попасть. Ложилась спать с этой мыслью. Фантазировала, как играю в Америке. И когда я стояла в центре поля, все это снова прокрутилось в голове. Всю игру в тумане провела.

А агент продолжает: «У меня телефон разрывается! Все спрашивают, кто ты и откуда вообще взялась!» Но я все равно до последнего не знала, оставят ли меня. В Америке клубы обязаны выставить ростеры на сезон к определенному времени. То есть в 11:45 все может быть окей, а в 12:00 тебя отрежут. Но меня оставили. В общем, я попала в команду и ушла из университета перед выпускными экзаменами.

— Позже ты играла в финале женской НБА с «Атлантой», тебя приглашали на телевидение. Ощущала себя звездой?

— Да нет. У нас в команде играли много сборниц и девочка, которую задрафтовали под первым номером. Возможно, сказалось, что я была первой белоруской в НБА. Меня постоянно спрашивали: «Ты из России?» — «Да какая Россия, я из Беларуси». Вот меня и звали. Старалась как-то продвигать бренды — и свой, и страны, и клуба. Тогда примерно и поняла, что одним баскетболом все не ограничивается. Надо общаться с людьми, выстраивать какие-то связи. Жизнь все равно основана на контактах.

— Жизненные сложности повлияли на твой характер?

— Конечно.

— Ты считаешь себя приятным в общении человеком?

— Считаю, что да. Я коммуникабельная. Люблю людей с юмором.

— Нынешний конфликт с федерацией, истории, что Левченко ставит условия сборной…

— Была история с билетом из Америки и обратно. В принципе, это не обсуждается. Если вы вызываете игрока, то закрываете его траты на дорогу из любой части мира. Меня позвали на сбор — кто платит? В итоге я прилетела и все закрыла сама. «Если вы мне не оплатите дорогу, то я не приеду» — такого не было. И на месте я иногда вообще ничего не говорила. Много нюансов, я не хочу распространяться обо всем. Это грустно. Просто понять не могу. Ты столько сделал для баскетбола в стране, ты хочешь делать еще, но никто не идет навстречу. Суть не в деньгах, суть в отношении. В моем представлении с этим были проблемы и раньше, и сейчас.

Я думаю, многим я кажусь конфликтной просто потому, что системно отстаиваю свои принципы. Да, у меня, как и у всех, есть свои причуды. Но в целом я приятный человек.

— Всем понятно, как, впрочем, и тебе, что с финал женской НБА — это космический уровень. Из-за этого появилась корона?

— Наверное, да. Было много эмоций. После очень больших низов я испытала возвышенность, когда почувствовала востребованность. Для любого молодого игрока это нормальный период и испытание. В моем случае юность закончилась, заработала голова, начался период, когда все получалось. Вот и пошло-пошло-пошло. Я вспоминала травмы, вспоминала кеды с рынка, многочисленные операции, понимала, что всего этого могло вообще не быть. Ну вот и осознала свою цену. Хотя раньше казалось, что я никто и звать меня никак. В этот момент, возможно, со мной было трудно общаться. Но я быстро стала понимать, что надо быть проще, посмотрела на себя со стороны, поменялась. Жизнь научила.

— Ты не собираешься назад в Америку после окончания карьеры?

— Если учитывать нашу ситуацию со сборной, здесь перспектив особых нет. Я тут явно никому не нужна. Если так, свои таланты могу использовать в другом месте. Мой баскетбол пока не закончился. Я взяла паузу в карьере. Может, возобновлю ее. Если закончу, обязательно всем сообщу. Я же понимаю, что мне не 20 лет, карьера идет к концу. Но в общем и целом как будет, так будет.

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by