Бывший одессит, режиссер-оператор ведущей местной телекомпании РИАК Александр Харлампов решил покинуть Украину еще после победы первого Майдана – «оранжевой революции» 2004 года. Тогда многие удивлялись, почему он уехал с хорошего места в крупном городе у моря в белорусскую провинцию (Гомель – прим.)? Но уже тогда Харлампов пояснял: это не эмиграция, а эвакуация. А сегодня переспрашивает: — «И кто из нас дурак?».
Об отличиях жизни в Беларуси и Украине, особенностях политики, бизнеса и работы СМИ, бывший одессит рассказал обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову (мнение редакции Progomel.by может не совпадать с мнением участников диалога – прим.).
Александр Харлампов: – Я не политизирован сейчас абсолютно. Перестал, вообще, смотреть Шария и тебя. Ничего не смотрю.
Валентин Филиппов: – Логично.
– Я ударился в творчество полностью.
– Подожди. Ты по специальности работаешь? С телевидением связан?
– Телек. Фирма. И фотография. Вот три кита.
– Давай так, вот где бы два одессита ещё встретились, только по скайпу из Беларуси и России. Не жалеешь, что не в Одессе, что уехал?
– Не жалею ни капельки. Вот смотри. Мы ещё когда с тобой в Одессе жили…
– Пусть нас правильно поймут!
– Уже было понятно, что происходит. Деньги решают всё. Если у тебя нет денег – ты никто.
– А в Беларуси построено несколько другое общество?
– Однозначно по-другому. Более социализированное общество. Я не знаю, как описать, я не политик, я творческий человек. Ну, вот…. У меня здесь сейчас служебная квартира. Я живу в квартире, которую мне дало государство, потому, что я работаю на государство.
– То есть, в Беларуси продолжают давать квартиры?
– Давать – громко сказано. Я плачу аренду небольшую. 50 долларов. Но – аренда. Она считается – коммерческое жильё. Трёшка. Новый дом.
– Ну, политикой не интересуешься, поскольку, не влияешь, но в обществе протекают какие-то процессы. И слухи о том, что «белорусский народ восстанет, сбросит злого….».
– Да я тебя умоляю. Что народу нужно?
– А что ему нужно?
– Чтоб ребёнок его был накормленный. Чтоб ты знал, чем ты завтра будешь кормить семью. Что ещё народу нужно?
– Высокая цель. Чувствовать себя человеком.
– А ты не можешь себя чувствовать человеком везде, где ты есть?
– Ну, если у власти воры, если беспредел ментовский и прокурорский уже достал. Если президент сидит на золотом унитазе. Нет? Это не в Беларуси? Не раскачивается такая тема?
– Человеком можно оставаться везде. И в тюрьме, и на троне. Давай вернёмся к нашим баранам. Украина.
– Давай.
– Мы с тобой работали на телеке. На хозяина. Помнишь?
– Помню-помню.
– Сколько мы сюжетов снимали заказных в неделю?
– Ну, я не считал.
– Ну, много.
– Знаешь, я никогда не считал денег. Тем более, чужих.
– Я не про деньги. Нет. Я говорю, что на Украине СМИ построены на коммерческой основе.
– Да.
– Или политизированы абсолютно, потому, что хозяин, какой-нибудь народный депутат. И он заказывает музыку. Или абсолютно коммерческая основа. Собственно, когда мы с тобой работали, на наш канал «оранжевые» не могли прийти, потому, что мы работали на Януковича. Вот и все дела.
Хотя, насколько я помню, Лёня-Космос к нам приезжал. Заказывал прямые эфиры. Да?
– Да. К нам и Тимошенко заруливала. Заказывала прямые эфиры.
– Да. И Тимошенко к нам приезжала. Да. Так вот. В Беларуси такого нет. Вот я если захочу пойти в политику, буду иметь много денег и захочу заплатить телевидению, чтобы меня пропиарили, ну… Это абсурдно.
– А человеку, желающему пойти в политику, каким образом пролезть на белорусское телевидение? Заинтересовать, отчебучить что-то?
– Нет. Тебе бесплатно дадут время.
– Ну, это в рамках избирательной кампании.
– Да.
– А вот так вот помелькать по телевизору? Только надо что-то такое совершить? Выиграть велопробег, спасти щенка, тонущего в речке. Чтоб мимо журналисты проходили.
– И что? Ты после этого пойдёшь в политику?
– Пусть меня начнут узнавать по телевизору. По телевизору увидят, начнут узнавать, правильно?
– Ну, захочешь ты пойти в народные депутаты, ты должен будешь собрать какое-то количество подписей, как это везде, в принципе. Ты будешь ходить, собирать. Люди ходят.
– Да, но гораздо проще у людей голоса собирать, подписи, приходишь, говоришь: «Помните, щенок тонул в речке. Я спас. По телевизору ещё показывали. Подпишите, пожалуйста».
– Есть админресурс, который заменяет всех этих щенков. Человек при должности — он уважаемый. Он на предприятии даёт клич, и там инициативная группа собирает подписи. Насколько это справедливо, тоже не мне судить.
– В принципе, получается, что если ты добился каких-то профессиональных успехов, у себя на фирме, у себя на предприятии, то ты можешь со своих коллег собрать подписи для выдвижения.
– Здесь люди идут в политику с государственных предприятий. Знаю, что пытаются и попадают, вроде бы, люди из бизнеса, но ярких примеров не припомню.
Валя, я не слежу за этим делом. Я творческий человек. Я занимаюсь творчеством, мне нравится, мне никто не мешает. Завтра я знаю, что у меня полный холодильник, более-менее, ребёнок будет сыт. Садик есть. Новый микрорайон…
Кстати, насчёт микрорайона. Этот микрорайон, в котором я живу, построили за пять лет. Большой микрорайон. Тысяч 10 или 30 живёт. Ну, большой. Я 10 лет живу в Беларуси, в Гомеле таких микрорайонов – четыре-пять. Больших. Стройка идёт, очень много социального жилья. Если ты многодетная семья, три человека-детёнка, тебе дают квартиру. Или на смешных процентах, или вообще дарят. Я не вдавался, мне хватает одного ребёнка. Но, знаю, что социальные преференции очень большие. Если ты работаешь на государство — тоже.
Вот я до этого жил в социальном доме, у нас жили инвалиды, которые получили социальное жильё. Многодетные семьи.
А, еще, Валя! Был дом цыган. Просто весь дом. Страшно.
– Страшно. Он не на колёсиках? Они не пробовали в него лошадей впрячь и переехать?
– У моего режиссёра, у Иры, она тоже в доме, в служебной квартире, тоже цыганский дом. Да, свадьба была с конём. На 8 этаже. Лифт там, с одной стороны заходишь, а с другой выходишь. Длинные грузовые лифты.
– И они на лошади въехали?
– Конь был на пятом или шестом этаже. Ну.
– Удивительная страна Беларусь.
– Мне здесь нравится. Знаешь почему? Вот я люблю Украину. Я ничего не имею против Украины. Есть вопросы к политике, которую она ведёт, начиная с девяностых. Начиная от Кравчука, который продал Черноморское пароходство, насколько я знаю. Я не могу утверждать, я не был там при сделке, но…
– Продал-продал. Документально доказано.
– Валь, я не знаю. Я слышал это. Кстати, и с тобой мы про это много говорили. Кравчук, который держал нас в чёрном теле. Зарплаты были минимальные. При Януковиче чуть нормализовалось, при Ющенко всё опять пошло в тырырым. Потом при Януковиче опять …. Я сужу по пенсии мамы. У неё при Ющенко было около 40 долларов. При Януковиче стало 100. Сейчас у неё опять 40 долларов.
Что мы, маленькие люди, можем судить о власти? Только то, что касается нашего кошелька. В Беларуси с этим проще. Если ты работаешь, если ты не ленишься, если ты не пытаешься обмануть государство, государство тебя абсолютно не трогает, помогает, и жить можно.
В конце концов, та же Европа, та даже Россия. Кто нас там ждёт? Вот ты переехал в Россию. Тебе что? Легко?
– Ну, мне полегче, чем было на Украине. Что самое интересное.
– Ну, сравнил. Вот у меня есть машина. У меня есть дача. У меня служебная, но квартира. Дача не дорогая, не огромный коттедж, но всё-таки. Мне хватает. Работая с тобой на одесском канале, я бы копил чуть дольше на машину. Да?
– На сегодняшний день её бы ещё не было.
– Наверное. Я не могу судить, что было бы или не было, но сейчас у меня это есть, и это за 10 лет сделано. Я заработал это. Я – человек из ниоткуда.
– Ничего себе «ниоткуда». Ты из Одессы.
– Здесь крутили у виска. Когда я приехал 10 лет назад, мне говорили: — Ты чё делаешь? Это же Одесса. Там же море. А сейчас я спрашиваю: — Что вы мне сейчас скажете, когда вы видите, что происходит на Украине? Я дурак?
– Скажи мне, в Беларуси нет ощущения, что такая же беда, как случилась на Украине, может случиться в Беларуси?
– Я не думаю, потому, что …. Ну, я видел оппозицию. Ты же знаешь, если на телевидении работаешь, ты её видишь. Ну, они…. Они, может, и поддерживаются кем-то, но здесь осталось КГБ, которое контролирует ситуацию.
Ну, да. Собирались на площадях, поднимали народ, пытались поднять. Пользовались ошибками государства, чтобы поднять народ. И народ поднимался, но самое большее в Гомеле — до двух тысяч человек они собирали. На миллионный город. Тогда была ситуация с тунеядством, ты, наверное, наслышан об этом.
– Да-да.
– Вот на этой волне они подняли народ. Сейчас про тунеядство все замолкли, нет больших крепежей народа.
Я, с одной стороны, понимаю государство. Люди, которые работают в России, которые здесь халтурят, как на Украине куча народу работают на себя. Не выплачивая ничего государству. Зарабатывают себе и при этом нормально живут. Здесь тоже такие есть, которые не платят налоги. Как и везде, наверное. Хотели их как-то приструнить, заставить платить налоги. Ну, такое время, тяжёлое. Здесь тоже нелегко. Сейчас во всех странах мира кризис. И надо пережить это.
– Но это был закон о том, что человек, не работающий, должен всё равно вносить какую-то сумму ежемесячно.
– В год. В год 150 долларов.
– Сумма не такая безумная. В России было предложение вносить 20 тысяч, порядка 300 долларов. С копейками. Но тоже он не прошёл закон.
– Ну, фишка в чём? Если ты заплатил, значит, у тебя есть, с чего заплатить. А если у тебя ещё есть машина и классный особняк, тогда приходят люди и спрашивают: — Откуда у тебя это?
Закон новый, никто ещё толком не знал, как он работает. В принципе, так и не узнали.
– Ну, и слава Богу. А то, я, как потомственный тунеядец, сильно бы нервничал. Ну, хорошо, к революции Беларусь не готова. Не готова потянуться к европейским ценностям.
– Здесь многие понимают на примере нашей нэньки, к чему это может привести. То есть, никому не нужна была сильная мощная Украина. Её развалили. Опять же, моё оценочное суждение. Я по-другому не вижу, я вижу Югославию, да? Которую развалили в хлам.
– Вообще полностью. На пикульки.
– Точно такой же сценарий и с Украиной. А в Беларуси люди хитрее. Они привыкли, когда приходит враг, идти в лес и из лесу потихоньку этого врага выдаивать-вымучивать. Это менталитет. И люди понимают, что если начнётся вот та оппозиция, которая есть, они же нигде не работают, они живут за какие-то гранты. Что это за гранты, мы с тобой можем только догадываться.
– А чего догадываться? Мы знаем.
– Опять же, я там не был при сделке. Я денег не видел.
– А вот ты говоришь – поликлинику открыли, ещё что-то. Рассказал, сколько микрорайонов построили. Что? Существует миграционные потоки какие-то в Беларусь? Люди переезжают откуда-то? Откуда, в основном?
– Украина. Очень много Украины. Много россиян. Ну, россиян поменьше. Опять же, я за этим не слежу, но вижу. Особенно, когда Луганск задымил три года назад, если не ошибаюсь, тысячи были. Очень много. Мы делали сюжеты. Там перевалочные пункты, там помогали с работой.
Опять же, у них тоже свои сложности, люди приехали без денег, без ничего. Некоторые даже, с документами – не знаю, но сложно им было. Вот когда я делал вид на жительство, нужно было заплатить за медосмотр. Такая процедура, для иностранцев платная. А у них не было денег, и для них сделали это бесплатно. Пройти медосмотр в поликлинике обычной. По-моему, это показатель, такой житейский, без высокой политики.
У меня много знакомых, друзей, с Крыма есть, есть с Луганска. Я сегодня встречался с хорошим другом, мы с ним общаемся уже лет шесть, у него остались там родители. Он буквально неделю назад приехал из Луганска, там недалеко от Счастья, 40 километров. Привёз на хвосте вести. Видел своими глазами всё. Пообщались, посидели. Человек помнит, любит Украину. Но возвращаться туда не хочет.
– Ну, хорошо, ладно, на этой позитивной ноте…
– Не, ну, я очень скучаю за Одессой. Я очень скучаю за морем. Но… но в этом году я ездил в Египет.
– Прилетай к нам в Крым.
