«Избил, поскольку сильно на нее разозлился»: почему гомельчанин, получивший 16 лет за убийство собственной бабушки, так и не раскаялся в содеянном

«Избил, поскольку сильно на нее разозлился»: почему гомельчанин, получивший 16 лет за убийство собственной бабушки, так и не раскаялся в содеянном

11.08.2019 в 13:06
Оксана Невмержицкая, "Республика"

Мы продолжаем цикл публикаций о фигурантах резонансных уголовных дел. Все они очень разные. Одни признают вину, раскаиваются и отбывают наказание как должное. Другие, не отрицая своих действий, приведших к плохим последствиям, все же считают, что ничего страшного не совершили. Есть и те, кто категорически отстаивает свою невиновность, хотя факты упрямо говорят против них и суд вынес приговор, рассмотрев дело более чем внимательно. В числе таких заключенных — Анатолий Бондаренко, который попал в ИК-20 за жестокое убийство своей престарелой бабушки. Два года назад это преступление активно описывали многие СМИ страны.

Коллаж Юлии Костиковой

Кровь на бинтах

Дважды за сутки карета скорой помощи подъезжала к одному из домов по улице Жемчужной в Гомеле. Под вечер 3 мая 2017 года медики переложили с пола на диван престарелую женщину, обработали и забинтовали рану на её затылке, сняли кардиограмму и, обнаружив повышенное давление, предложили забрать пациентку в больницу. Это было весьма разумно с учетом её возраста — бабушке исполнился 81 год. Однако сама она, несмотря на озноб и головную боль, от госпитализации отказалась, а подоспевшая с работы дочь написала письменный отказ. Ранним утром следующего дня врачи вошли в ту же квартиру, чтобы констатировать смерть бабушки. Они отметили, что повязка на голове покойницы, а также подушка и одеяло постели пропитаны кровью, на ногах женщины имеются кровоподтеки. Это стало основанием заподозрить, что её смерть была насильственной.

Вскрытие показало, что, кроме ранения головы, несчастная бабушка получила травму груди: множественные переломы ребер с обеих сторон, кровоизлияние в мягкие ткани. Эксперты не исключали, что рана на затылке могла стать следствием падения, но вот упасть так, чтобы получить переломы ребер и справа, и слева, невозможно. На теле насчитали следы как минимум 22 ударов. Причиной смерти стала массивная кровопотеря, вызванная наружным кровотечением и внутренним кровоизлиянием.

Как ни грустно, но нередко пожилые люди становятся жертвами собственных детей или внуков, особенно если между поколениями существуют противоречия по поводу образа жизни. Старики считают своим долгом поучать молодежь, та же не всегда реагирует на нотации адекватно, а защититься или скрыться от домашних тиранов пожилые люди не могут. Покойная жила в одной квартире с дочерью и тремя ее взрослыми детьми. По подозрению в убийстве престарелой женщины задержали ее младшего внука, 30-летнего Анатолия Бондаренко. Тем вечером в квартире с бабушкой оставался только он. Кроме того, близкие характеризовали Анатолия как человека, склонного к агрессии.

Сначала задержанный признался, что избил бабушку, поскольку сильно на нее разозлился. После поминального обеда по отцу, который умер 40 дней назад, он купил бутылку водки и выпил ее в лесополосе со знакомыми. Во время этого застолья случилась драка, так что уходил оттуда Анатолий с подбитым глазом. Вернувшись, обнаружил окровавленную бабушку на полу, позвонил матери, вызвал «скорую». Когда уехали врачи, ушел и он, а вернулся с двухлитровой бутылкой пива. Бабушка принялась упрекать его в том, что он слишком много пьет. На допросе с применением видеозаписи в присутствии адвоката он рассказал, что из-за этого нанес бабушке 5—6 пощечин и несколько раз ударил ногой в грудь. Старушка упала на кровать, тогда он за ухо стащил ее на пол и несколько раз стукнул по забинтованному затылку, а потом влепил еще несколько пощечин. По мнению Анатолия, экзекуция длилась 30—40 минут. После этого он лег спать, а проснувшись в четыре утра, обнаружил бабушку бездыханной. Пришлось вызывать «скорую». Свои действия он в подробностях изобразил при проверке показаний на месте.

Однако спустя некоторое время Анатолий от своих показаний внезапно отказался и заявил, что бабушку пальцем не тронул. Оговорить же себя его… заставили сотрудники милиции, «применив физическое и психологическое воздействие». По этому заявлению потом проводилась тщательная проверка, однако доводы Бондаренко признали несостоятельными.

Суд признал Анатолия виновным в жестоком убийстве престарелого лица, находящегося в беспомощном состоянии, и приговорил к 18 годам лишения свободы. Правда, после изучения материалов дела в Верховном Суде этот срок немного уменьшили — до 16 лет.

Биография под цензурой

Сейчас Анатолий пытается доказать свою невиновность. Фото автора

С тех пор прошло уже больше двух лет. Какие выводы сделал для себя Анатолий, переосмыслил ли произошедшее?

— Я сам не понимаю, как я здесь оказался! — эмоционально начинает он разговор. — Все произошло с 3 на 4 мая. Вернулся после сорока дней по отцу. По прибытии домой увидел бабушку, лежащую на полу… — далее следует пересказ событий, приведенных выше.

— Вы что же, жили у бабушки?

— Жил у бабушки, прописан у отца. Я с 18 лет из дома ушел, сам зарабатывал, чтоб не сидеть на шее родителей. Бабушка к себе позвала. Занимался отделочными и фасадными работами. По Беларуси ездил по командировкам и в Российскую Федерацию, когда здесь не было объектов. Уезжал на месяц, два, три, приезжал. Потом у меня появился ребенок…

— Вы женаты? — точно помню, что информации в личном деле об этом факте не встречала.

— Нет, жили гражданским браком. Родился сын. За месяц, два, нет — три до произошедшего разошлись.

— Почему? А дитя растить как собирались?

— Я ж не против! Я делал все, чтобы восстановить семью. Не знаю, как так у нас произошло. Она нашла другого, а я вернулся к бабушке…

Анатолий рассказывает о своей жизни, но в биографии независимого трудящегося почему-то не находится места упоминанию ни о трех судимостях, одна из которых была за причинение тяжких телесных повреждений, ни об учете у нарколога, ни о скандалах в семье. «Когда сын был пьяный, у нас постоянно происходили ссоры, он распускал руки. Ругался и с бабушкой, та возмущалась, требовала, чтобы он бросил пить», — на суде рассказывала мать Анатолия. Кроме того, за два месяца до произошедшего были начаты административные производства по факту применения Анатолием насилия к сестре и сожительнице.

— После сороковин по отцу пришел, нашел бабушку на полу, испугался, спросил, что случилось, — продолжает Анатолий. — Сказала, что упала и ударилась о диван, — там выступающие деревянные части. Она нездорова была, ходила с тросточкой. Не видела ничего, мы ее за ручку водили. Больше никого дома не было. Я побежал к матери — она сторожем на стоянке работает недалеко от дома. Не сразу сообразил вызвать «скорую». Понимаете, у меня недавно отец умер на руках. В последнее время сильно болел, операции были. Чем болел? Я не помню название болезни. Его из больницы привезли вообще неузнаваемым, кожа на костях. Две недели я за ним ухаживал, работу бросил. Ну вот, прибежали мы с матерью, «скорая» уже там была, ее соседка вызвала. Я настаивал на госпитализации, но меня не стали слушать: мол, это не твои вопросы, не тебе решать. После того как уехали врачи, мать ушла на работу, дома брат остался. Я спрашивал у бабушки, как дела. Она сказала: «Все нормально, ложись, отдыхай». Потому что я перед этим дня за  3—4 приехал из командировки.

Красноречивый факт из показаний Анатолия на суде: «3 мая 2017 года утром я вернулся домой из медвытрезвителя…»

— В четыре утра проснулся и увидел, что она лежит на кровати верхней частью туловища, ноги съехали на пол, — продолжает Анатолий, пока я размышляю о его «командировках». — Поинтересовался, что случилось. Она молчит. Я ее поднял и почувствовал, что тело ледяное. Вызвал «скорую», милицию, матери позвонил, конечно. Ну, естественно, та в слезы, бабушка — мать ведь ей родная. Приехали врачи, сотрудники милиции. Всех опрашивали, я рассказал все обстоятельства. Через какое-то время сказали выйти из комнаты — будут работать эксперты. Я заподозрил неладное — какие эксперты? Когда отец умер, я тоже вызвал «скорую», милицию, участковый взял объяснение и уехал. Минут через 10—15 подошел сотрудник милиции, предложил проехать в Новобелицкий отдел, дать объяснение. Я еще поинтересовался, а зачем туда, если и здесь можно. Ну, ладно, поехали, — собеседник тяжело вздыхает. — Вот, приехали…

Младенцы в юридических джунглях

По словам Анатолия, к нему «начали применять физическую силу» — именно так он выразился. Понять, в чем конкретно это выражалось, мне так и не удалось.

— А что экспертиза показала?

— Экспертиза проведена очень поверхностно! — мгновенно реагирует Бондаренко и начинает жонглировать цифрами: — Время смерти указано 2—6 часов назад, а 22 телесных повреждения — суточной давности. Я заявлял ходатайство, чтобы провели дополнительную экспертизу в рамках Уголовно-процессуального кодекса, чтобы точно установить время их образования к моменту наступления смерти. Мне отказали. Если бы сделали дополнительную экспертизу и подтвердили время смерти, все бы подтвердилось. В этот момент я находился совсем по другому адресу. Такое впечатление, что не хотели даже установить алиби мое. Я у эксперта на суде спросил, можете ли вы разграничить, от чего именно умерла бабушка: от травмы головы или грудной клетки? Он сказал, что в его компетенцию это не входит.

Допрошенный в судебном заседании эксперт показал, что причиной смерти стали полученные телесные повреждения, которые привели к развитию массивной кровопотери. Разделить кровопотерю от раны на голове и травмы грудной клетки действительно было невозможно.

— Я, естественно, сказал, что прокурор должен был заявить на основании статьи УПК, точно не помню какой, у меня в конспекте записано, что, если в компетенцию не входит, он обязан отказаться. Это не сделали, нарушили закон.

— Адвокат у вас был?

— Да, но он был на их стороне.

— На алкоголь освидетельствование было?

— Не было.

— А как вы сами оцениваете своё состояние, в котором пришли домой?

— За поминальным столом я выпил три раза по полрюмочки водки. Больше не пил вообще, не до этого мне было, сами понимаете.

На суде Анатолий говорил иное: «…купил бутылку водки, которую в лесу употребил со своими знакомыми. В ходе распития спиртного с одним из них возник спор, в результате чего меня избили.

…После оказания бабушке медицинской помощи ушёл в магазин, где купил два литра пива, и вернулся обратно».

— Ну хорошо, допустим, вы бабушку не били. Есть у вас своя версия её гибели?

— Ещё один важный момент. Мне следователь показал моей матери заявление, собственноручно написанное: «Прошу привлечь моего сына к уголовной ответственности за убийство моей матери». Я не ожидал от нее! А вообще, такое чувство, что я кому-то был неугоден…

И Анатолий вновь пускается в пространные разговоры, рассуждая о доказательствах, очных ставках с матерью, в которых ему было отказано, дополнительном расследовании, которого он добился.

— Но что же всё-таки произошло с бабушкой?

— Я, когда зашел домой, поинтересовался, что произошло. Она сказала, что упала.

— От падения на пол рёбра обычно не ломаются.

— В комнате, где она находилась, стоит деревянная мебель. Моя мать подтверждала на суде, что неоднократно бабушка падала.

Из показаний матери на суде: «Мама ходила с палочкой, но никогда не падала».

— Если в комнате живет незрячий человек, может быть, имело смысл эти твердые предметы вынести?

— Я постоянно по командировкам, а хозяев у нас много, я туда не лезу. Хозяйничают дома сестра и мать. Я могу исправить, если что сломалось, а по уборкам меня туда не пускают. Говорю как есть: очень много деревянной мебели! — быстро закончив с обстановкой, Анатолий вновь обращается к доказательствам: — Потожировая, геномная — ни одна экспертиза не подтверждает, что это я! Телесные повреждения образовались от действия тупого предмета, но не расписано, какого именно, какой травмирующей силы. Как мне объяснили, это могли быть руки, ноги, но ведь не все руки и ноги относятся к тупому предмету. Я законы не знал, но после того, как меня начали судить, я стал изучать уголовно-процессуальное и уголовное право, правила судебно-медицинских экспертиз. Я всё знаю назубок, я с этими книгами сплю.

Версии и варианты

Кажется, разговор уходит в сферу иррационального. Что ж, услышанное сегодня мной вполне отвечает заключению психолого-психиатрической экспертизы: «Повышенная подозрительность, ревность, чувство соперничества. Упорство в отстаивании собственного мнения, неустойчивость самооценки, тенденция к избеганию ответственности».

— С мамой, родственниками общаетесь? — пытаюсь отвлечь собеседника.

— Да, я поддерживаю отношения. Есть возможность звонить два раза в месяц. Первые полгода не хотел общаться. Меня здесь люди уговорили. Мол, много неясностей, позвони, поговори. Здесь много люди знают. Но сейчас у нас не те отношения, что были раньше. Я поинтересовался: «С чего ты взяла, что ее убил я, что это было убийство?» — «Мне сказали об этом сотрудники милиции».

— Так что, как минимум 22 удара, порванное ухо — это был несчастный случай?

— Это мог быть несчастный случай. Дверь-то в квартиру у нас не закрывалась. Раздолбанная сердцевина очень давно. Тамбура нет. У нас такой подъезд, никто туда не зайдет, никогда ничего не пропадало. Около года замок не работал. Я предлагал матери поменять, она сказала, нечего тут красть. И потом, мы постоянно дома. Брат только в обед приходит. Он живет с нами. Ходит целыми днями по улицам, просто гуляет. Еще один момент: это он мог сделать.

— А он агрессивный?

— Мать периодически дает ему курс таблеток (старший брат Анатолия страдает легкой умственной отсталостью. — Прим. ред.). Но агрессия — да, есть у него.

— А к бабушке он как относился?

— Я скажу вам правду, хоть и не хочу, я даже в суде не говорил. Он безобидный, но бывают моменты агрессии. Ведет ее в туалет: «Надоела ты мне!» Толкнет, она упадет. Я не хотел этого говорить, но были такие моменты, и не раз.

— А вы с бабушкой в каких отношениях были?

— Я младший внук, бабушка ко мне относилась лучше, чем к остальным. Квартиру по дарственной на мать отписала. За 3—4 месяца до случившегося они разругались, и бабушка сказала: «Я как на тебя написала, так и перепишу». И мать начала со мной ругаться. Хотя я и не претендовал на эту квартиру.

Анатолий очень убедителен, но верить ему после всех замеченных несуразностей и противоречий сложно. О раскаянии спрашивать, видимо, тоже бесполезно. Впрочем, главное тут не то, какие мысли лезут в голову осужденного в колонии, а совершенно другой момент — загубленной почем зря жизни пожилой женщины уже не вернуть.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки на первоисточник.

Метки:

Обсуждение