Вечная мерзлота хранит память о цветущих тропических зарослях. И учёные задумались не о прошлом, а о будущем планеты.
Коллаж © LIFE. Фото © Shutterstock
Думаете, пальмы? Присмотритесь к этим раскидистым “лапам”, и вы поймёте, что определённо видели их не на жарком юге, а во вполне умеренных широтах. Папоротник! 20-метровый. Такое тоже бывает. Особая разновидность — древовидные папоротники.
Фото © “Википедия”
Да, кстати, познакомьтесь: “Отец Леса”. Местные жители дали имена самым старым и мудрым деревьям. По мнению биологов, этот ветеран — ровесник христианской эры, то есть ему около двух тысяч лет. Представляете, в Назарете проповедует сын Марии и Иосифа, а на далёком острове выпускает первую робкую листву это самое растение. Вообще, этот вид — южный агатис — один из древнейших представителей славного рода хвойных деревьев.
Фото © “Википедия”
А вот посмотрите, какая прелесть. Сразу как-то меняется представление об орхидеях. Оказывается, этот цветок — эпифит, в переводе это означает, что он считает выше своего достоинства расти на земле, а предпочитает обустраиваться на стволах и ветвях деревьев. Впрочем, не корысти ради, а просто удобно. Да и к солнышку поближе, наверное, а то великаны кругом раскинули настолько мощные кроны, что там внизу хорошего не дождёшься.
Фото © Shutterstock
Мы только что прогулялись по дождевым лесам Новой Зеландии. Это совершенно исключительная по разнообразию природа — в таких субтропиках живёт добрая половина всей флоры и фауны Земли. А то и больше.
А теперь представьте себе всё это… в Антарктиде.
Однажды в студёную зимнюю пору учёные из Германии и Великобритании отправились в море Амундсена. Это было, в общем-то, не так уж давно — в 2017 году. Пунктом назначения был ледник Пайн-Айленд на западе Антарктиды. Кстати, по нему климатологи льют горькие слёзы — один из самых быстротающих.
Но в данном случае учёных интересовал другой вопрос: какие воспоминания хранит суровый материк? Для этого пришлось добраться до самого морского дна и пробурить его на глубину 30 метров. По их расчётам, в самом низу — отложения, которым примерно 90 миллионов лет. Исследователи извлекли образцы обледенелой породы и подвергли всяческому анализу. Поначалу смогли определить только то, что самые глубокие, то есть древние отложения сформировались на суше, а не в океане. Это было уже интересно. Но то, что показала компьютерная томография, произвело на них поистине неизгладимое впечатление.
“Сеть окаменелых корней. И мы хорошо видим, как корни связаны между собой и как они сохранились, тонкие корни, толстые корни, и это настоящая корневая система, такая, какую вы найдёте в ближайшем лесу”, – Йоханн Клагес, геолог из Центра полярных и морских исследований Института Гельмгольца имени А. Вегенера (Германия).
Кроме того, вечная мерзлота скрывала споры папоротника и цветочную пыльцу.
“Многочисленные остатки растений указывают на то, что в те времена побережье Западной Антарктиды было густым, болотистым и умеренно болотистым лесом, наподобие того, что встречается сегодня в северо-западной части Новой Зеландии”, – Ульрих Зальцман, учёный из Нортумбрийского университета (Великобритания).
Но есть одна проблема. По мнению исследователей, с тех давних пор континентальный дрейф не слишком сильно изменил расположение этих земель. Учёные полагают, что 90 миллионов лет назад то место, где они бурили, было на несколько сотен километров ближе к Южному полюсу. По сути, это ни о чём. Это то же самое Заполярье, и всё равно земля эта на долгие месяцы погружается во тьму. Спрашивается, как это дождевой тропический (пусть субтропический) лес мог процветать в таких условиях? Этот вопрос задали компьютеру. Смоделировали ситуацию, указав всё, что известно. И ответ оказался такой: на планете должно было быть очень много углекислого газа. В два или даже в четыре раза больше, чем сейчас. За счёт этого температура воздуха даже полярными ночами не опускалась бы ниже +12 по Цельсию. Сразу в воображении возникают картины ночной охоты тарбозавров. Интересно, а птеродактили начинали моментально готовиться ко сну после захода солнца?
В принципе, двуокись углерода вполне вписывается в основную версию развития событий мелового периода. По данным науки, примерно в то время, коим датируются споры и корешки, вулканы в Индийском океане устроили такой парниковый эффект, какого пока не удаётся добиться всей человеческой цивилизации.
Тогда интересно получается. Мы тут, понимаешь, бьёмся в истерике, что планета задыхается от диоксида углерода, а выходит, без полярных шапок в глобальном парнике всё цвело и вообще жизнь кипела?
Да нет. Похоже, не совсем так. То есть для растений CO₂ — это, очевидно, не проблема, даже наоборот, а вот животным пришлось плохо. Полностью вымерли водоплавающие ихтиозавры и плиозавры, поубавилось свирепых мегалозавров и мирных стегозавров. Это событие назвали аноксидной, то есть бескислородной катастрофой.
А потом, через 20 миллионов лет, лес наконец переработал весь лишний углекислый газ, снова обогатил мир кислородом, но тепличные условия закончились. Последовало охлаждение. Вот тогда-то Антарктида и начала становиться такой, какой мы её знаем. Да уж, поневоле призадумаешься. Тропики вместо ледников — это прекрасно, но как-то не очень хочется последовать за ихтиозаврами.
