Сергей Гусев собирался стать ветеринаром, а стал в 23 года бездомным — из-за незнания законов остался без прописки и жилья. Шесть лет он цеплялся за малейшую возможность заработать. Пахал в колхозах по 12 часов в день за сто долларов в месяц и понял, что это «беспросвет». Колесил по «шабашкам» в России, трижды пешком возвращался из Москвы в Гомель без гроша в кармане. Его жизнь перевернула случайная встреча с однокурсником Денисом.
«Если бы не Денис, я не знаю, где бы и кем бы я сейчас был, — говорит Сергей. —Только тогда у меня появилась уверенность, что я не сдохну на улице, как другие бродяги. Я восстановился в ветеринарной академии в Речице. Прописался в Речицком районе, восстановил военный билет. Живу в съемной квартире, но хозяин денег не берет, договорились, что я в счет оплаты сделаю в квартире ремонт. Времени, правда, совсем нет, работы много». Работает Сергей в компании Дениса, которая занимается перевозками (служба такси в Речице), эвакуацией авто, грузоперевозками и строительством. Направлений много, работы у Сергея тоже, но он счастлив, потому что еще пять лет назад он был бродягой без документов, ел раз в день в приюте и «прожигал» вшей в санприемнике.
Каждое утро Сергей приходит на штрафстоянку, кормит своего «коллегу» Старого — дворнягу, которая охраняет территорию. Потом разбирается с заказами, грузами и документами на эвакуированные на штрафстоянку авто. На сегодня из заказов — перевозка бани и торгового павильона. Задача Сергея — организовать процесс. Заказы есть каждый день, их компания «Речицкое такси» — одна из крупнейших служб по эвакуации и грузоперевозкам в Гомельской области.
Клиенты, встречаясь с улыбчивым Сергеем, даже не подозревают, сколько испытаний выпало на долю этого 34-летнего парня.
«В первом классе я продал старшекласснику свой портфель, чтобы купить себе вкусные кукурузные палочки», — это Сергей вспоминает о том времени, когда жил с мамой. Со второго класса он жил уже в интернатах и был почти счастлив — там всегда была еда, не было вшей, пьяных родителей и побоев. После колледжа он, единственный из интерната, поступил в вуз. Хотел стать ветеринаром, а стал в 23 года бездомным — из-за незнания законов остался без прописки и жилья. Шесть лет Сергей перебивался случайными заработками, несколько месяцев жил на улице. Начать другую жизнь ему помог однокурсник Денис. Это благодаря ему Сергей сегодня живет в Речице, у него есть работа, крыша над головой и планы на жизнь.
«Эта ноша — самое суровое наказание, которое можно было бы придумать. Я на своей шкуре прочувствовал, каково это — быть бродягой. Они люди! Они просто упали в определенный момент, и никто не пожелал подать им руки», — уверен Сергей. Он решил поделиться своей непростой историей, чтобы поддержать проект «Помощь бездомным», ведь этим людям без посторонней помощи просто не выжить.
«Боялся зайти в квартиру и увидеть окровавленное тело матери»
Сергей родился в Гомеле, и уже не помнит, почему развелись его родители. Ему было три года, когда отец забрал его вместе со старшим братом Сашей в Саратов. Сашу отец отдал на воспитание своим родителям, а Сергея сдал в Саратовский детский дом. Мальчик провел там год. Отец иногда приходил к нему вместе со своей новой возлюбленной Татьяной, а потом они забрали мальчика из детдома.
— Мама Таня, как я быстро стал называть ее, относилась ко мне действительно по-матерински. Она работала поваром в военной части и просто замечательно готовила, баловала нас пирогами и кулебяками, — рассказывает Сергей.
Письмо-рассказ о жизни Сергея — на 40 страниц!
Однажды между отцом и Татьяной произошла крупная ссора, и буквально на следующий день отец с мальчиком сели в поезд. Мама Таня, как называл ее Сергей, провожала его со слезами. Сергей тоже плакал.
— Мне было тревожно, я не понимал, куда меня везет отец, — вспоминает Сергей. Оказалось, отец решил вернуть Сережу на родину — в Гомель.
— Мы вышли на вокзале в Гомеле. На такси подъехали к девятиэтажному дому. На лифте поднялись на последний этаж. Отец нажал на звонок, дверь открыла маленькая незнакомая женщина. За спиной у нее стояла девочка. Папа подтолкнул меня вперед, а сам быстро ушел, захлопнув входную дверь. Конечно, я закатил истерику, а женщина и девочка меня успокаивали, говорили, что отец пошел за конфетами. Я несколько дней и ночей ждал, когда папа вернется, но он не приходил. Моя мама Наташа — а это была моя мама, только я это далеко не сразу понял — объяснила мне, что девочка — это моя старшая сестра Ира, и что у меня еще был брат Степан, но он умер. А через некоторое время моя мать стала водить домой мужчин.
Я иногда крал у пьяной мамы деньги, чтобы поесть мороженого
Очень быстро квартира превратилась в «блатхату», где «пили водку, устраивали поножовщину и занимались сексом прямо на глазах у детей». Это были 90-е…
— В 1991 году моя мама неизвестно от кого родила брата Костю. В этом же году я пошел в первый класс. Двойка для меня была высокая оценка, чаще ставили колы. Каждый день, когда я приходил со школы, мама была пьяная, могла даже двери не открыть, — вспоминает Сергей.
А когда в доме поселился мамин ухажер Валера, Сергей перестал спать и стал бояться приходить домой. Потому что Валера не только любил петь песни, но и лупил по ночам маму. Детям тоже доставалось. Иногда Сергей долго стоял на пороге квартиры и боялся зайти, представляя, как его начнет избивать отчим или как на кухне лежит окровавленное тело матери.
«У меня почти вся голова в шрамах. Некоторые достались от отчима, некоторые получил в уличных драках. Большие шрамы на виске (их два) достались от пятерых парней в Светлогорске. Они меня избили до полусмерти, когда учился в интернате. За что, не знаю», — рассказывает Сергей
Дома часто было нечего есть.
— Помню, как в первом классе я продал свой портфель старшекласснику, чтобы купить себе вкусные кукурузные палочки, — рассказывает Сергей. — Иногда крал у пьяной мамы деньги, чтобы поесть мороженого и вместо уроков посмотреть «Ералаш» в кинотеатре.
А во втором классе парень скатился в школе настолько, что учебно-психологическая комиссия поставила ему диагноз: «олигофрения в стадии дебильности». С таким диагнозом в обычной школе учиться было нельзя. Мать отвезла сына во вспомогательную школу-интернат в Рогачевском районе.
— В новой школе мы учились, ели, спали, смотрели телевизор и ходили в кинотеатр, — вспоминает Сергей. — Здесь меня научили играть на гармошке, здесь я забил свой первый гол. Добавка для тех, кто не наелся, была всегда. Я даже умудрился стать отличником, и учителя недоумевали, почему меня зачислили в умственно отсталые.
С раннего утра до позднего вечера Сергей занят на работе. Семьи у него пока нет, но парень уверен, что будет
Но по ночам Сергей продолжал вскакивать от кошмаров, от его крика просыпались дети в соседних комнатах и няни. Педагоги решили отдать Сергея в детское отделение Гомельской психиатрической больницы. Там парень провел три месяца. Медики пришли к выводу, что он просто запущенный ребенок. И Сергея перевели в Светлогорскую общеобразовательную школу-интернат для детей с задержкой развития.
У меня не было отцовского совета и материнской любви. А без них люди часто совершают непоправимые ошибки
Письмо из управления образования, в котором было сказано, что ее сын должен явиться 1 сентября в Светлогорский интернат, мать Сергея получила в августе, но очнулась только к 20-му сентября. Написала косметическим карандашом записку для водителя автобуса и отправила сына на вокзал. И в тот день он в последний раз закрыл двери родительского дома.
Десятилетний мальчик сам приехал из Гомеля в Светлогорск, пришел к завучу интерната, положил на стол письмо из отдела образования. Неумытый, в потрепанной и тесной одежде, с карманами, набитыми яблоками, которые от голода нарвал в чужом саду. Полного пакета документов у него не было, но что было делать? Вытравили вшей. Накормили первым за лето горячим обедом, переодели в одежду из гуманитарной помощи, уложили в чистую постель.
— Мама не приезжала ко мне год, не писала писем, не звонила. Я завидовал, что моим одноклассникам-сиротам государство раз в месяц выделяло небольшую сумму на конфеты и мороженое, а мне — нет, я же не был сиротой, — вспоминает Сергей.
Сергей ведет учет машин и помогает с бухгалтерией на штрафстоянке
Сиротой Сергей стал в 13 лет, когда его мать по заявлению учителей лишили родительских прав. А у парня появились «итальянские родители» — пара пенсионеров. Два раза в год он ездил к ним в гости и узнал о другой жизни.
— Для меня Джузеппе и Эмилия стали мамой и папой. Им обоим было уже за 80, но они сумели окружить меня теплом и заботой, которых так не хватало в интернате, — говорит Сергей. — Я жил Италией, жил этими встречами. Они даже хотели усыновить меня или как минимум взять опекунство, но не были уверены в своих силах. Решили помогать на расстоянии. В 1999 году Джузеппе умер. Мне тогда было 16 лет.
Многие мои одноклассники сегодня сидят в тюрьмах, и не по первому разу
После девятого класса парень решил поступать в ветеринарный колледж в Речице. Это было серьезная заявка со стороны ученика школы-интерната. Её выпускники могли пойти учиться без экзаменов в ПТУ, а в колледж надо было сдавать два экзамена. Оба экзамена — по русскому языку и математике — Сергей сдал на твердую «четверку». И поступил. Снял комнату за 15 долларов в трехкомнатной квартире недалеко от колледжа. Платить за жилье ему по-прежнему помогала итальянская «мама».
Зачётная книжка Сергея. Он уверен, что у него получится окончить вуз
— У меня были деньги, но у меня не было отцовского совета и материнской любви. А без них люди часто совершают непоправимые ошибки. И я сам их совершил немало, а мои одноклассники — еще больше, — признается Сергей. — Многие мои одноклассники сегодня сидят в тюрьмах, и не по первому разу. Единицы детдомовских живут, а остальные выживают, пропадают и умирают. Не зря говорят: «Родители — это крылья, без них нет полета». У нас этих крыльев не было. Нас упрекали, нас ненавидели, нас осуждали за то, что у нас плохие родители и нас обеспечивало государство. Знаете, что живет в сердцах таких сирот? Глубокая обида. На судьбу, на родителей, которые нас предали и выбросили из своей жизни.
Скажу проще — если ты бомж за 50, то ты и умрешь на улице
На третьем курсе Сергей стал залечивать раны от обид алкоголем. Из отличника превратился в «способного середнячка». Спускал на ветер и стипендию, и деньги из Италии. В 20 лет влюбился, но когда узнал, что девушка ему изменила, запил так сильно, что едва не вылетел из колледжа. Спасла парня завуч Вера Константиновна: уговорила педагогов не наказывать Сергея, а его самого смогла настроить на поступление в вуз — в ветеринарную академию в Витебске. Он поступил.
В жару Сергей пьёт квас. «Я пару лет держусь молодцом от алкоголя. Бывают срывы, но они редкие и не затягиваются, пару дней максимум могу иногда расслабиться», — рассказывает он
— В интернате учителя хлопали в ладоши, потому что я оказался первым из их воспитанников, кто поступил в вуз, — говорит парень. Завуч отправляла Сергея в Витебск, как родная мать: набила сумку салом, вареньем, картошкой и даже денег немного дала на первое время. И дала наказ: чтобы не пил водку, не прогуливал занятия, так как ошибки никто не приедет исправлять.
Сергею дали место в общежитии, в большой комнате на шесть человек. Соседи по комнате оказались хорошими ребятами. Жили дружно, питались вместе, готовили еду по очереди. Студенческая жизнь кипела. Будущее представлялось радужным.
Сергей был на четвертом курсе, когда его судьба резко изменилась. В январе 2006 года вступил в силу Закон «О гарантиях по социальной защите детей-сирот», а через полгода Совмин принял постановление о государственном обеспечении детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Сергея вызвали в отдел кадров ветеринарной академии и сообщили, что через два месяца, когда ему исполнится 23 года, он не будет больше считаться сиротой и получать деньги на питание и одежду, как раньше. Останется только стипендия.
Сегодня Сергей мечтает окончить ветеринарную академию, восстановился в её Речицком филиале
— В тот момент я еще не понимал, что новый закон перевернет мою жизнь и лишит самого важного — своего жилья, — рассказывает Сергей. — Раньше сироты могли получить социальное жилье в любом возрасте, а также могли взять субсидию на строительство и льготный кредит. Некоторые мои одноклассницы окончили ПТУ и успели взять кредит. Но я учился в вузе и даже не задумывался об этом. Да и подсказать было некому.
Вышел на улицу, сел на лавочку. Чувствую, по всему телу что-то ползает. Оказалось, вши — всех видов и размеров
Парень решил, что на стипендию не выживет, и перевелся на заочное. Устроился на работу фельдшером в колхоз в Светлогорском районе.
— Жили в домике вместе с молодым зоотехником, — рассказывает Сергей. — Окна там были заколочены досками, а по полу бегали крысы. Зарплата — около ста долларов в месяц, и это за 12-часовой рабочий день, без выходных. Не выдержал, через пару месяцев бросил работу и уехал.
Позже он предпримет еще одну попытку зацепиться в колхозе, на этот раз в Жлобинском районе. И снова не выдержит.
— У колхозников нет никаких прав, есть только обязанности. Моей зарплаты хватало только на то, чтобы прокормиться и купить одну шмотку в месяц. Денег всегда не хватало, — вспоминает Сергей. — Я работал по 12 часов в сутки, штудировал книги по ветеринарии. Но заработная плата не увеличивалась, а уменьшалась из-за «непроизводственного выбытия животных». Каждый день я переживал за то, чтобы не сдохла очередная корова.
Сергей шесть лет был бездомным. Перебивался заработками в России. Однажды полгода прожил в общине для бывших заключенных и алкозависимых в Брянске
Сбежав из колхоза, Сергей попытался устроиться в Светлогорске. И тут выяснилось, что у него нет прописки, а без нее на работу не берут.
Из общежития Сергея тоже выписали, социальное жилье после вступление в силу закона ему было не положено, а на очередь по улучшению жилищных условий в статусе сироты Сергей не успел встать: никто не подсказал ему, что это надо сделать.
— Я стучался в кабинеты в Светлогорском райисполкоме, писал письма в Администрацию президента. Получал ответы, что утратил статус сироты, а значит, и все льготы, — говорит он. — И не понимал, как такое может быть в жизни: сначала кинули родители, а теперь — государство?
Оказаться бездомным — самое суровое наказание, которое можно было бы придумать. Они изгои. Их ненавидят. Их избивают малолетки, их оскорбляют и убивают
Чтобы выжить, Сергей отправился «за длинным рублем» в Москву. Три раза возвращался оттуда пешком и без денег. А однажды оставил в гомельском автобусе папку со всеми документами. На то, чтобы восстановить паспорт, денег не было. Весь сентябрь Сергей строил гаражи из силикона в Смоленской области. Там рабочих кормили, платили 10 долларов в день. Пусть и немного, но честно. Вернувшись в Гомель уже с деньгами, он занялся восстановлением паспорта. В управлении по гражданству и миграции спросили, где Сергей собирается жить. Назвал Чечерск — знал, что в Чечерском районе обосновалась его мать. Квартиру в Гомеле она давным-давно продала.
Сергей считает себя патриотом своей страны. «Я люблю Беларусь», — говорит он
— Из Чечерска я пешком пошел в деревню к матери. Хлебом и солью меня там не встречали. Мать была закодирована, работала дояркой на ферме. И выплачивала государству за мое содержание сумму, которую ей насчитали за несколько лет с момента вступления в силу Декрета № 18 (Декрет «О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях», согласно которому родители обязаны выплатить сумму, потраченную государством на содержание их ребенка. — Прим.). Я попросился переночевать, но мать ответила, что места нет, и договорилась, что на ночлег меня пустит сосед. Утром я отправился пешком в Гомель, — рассказывает Сергей. Правда, в Гомеле у него никого из родных не было. Несколько дней Сергей вспоминает, что провёл где-то на «блатхате», а когда пьянки надоели, сбежал оттуда.
— Вышел на улицу, сел на лавочку. Чувствую, по всему телу что-то ползает. Оказалось, вши — всех видов и размеров. И что делать?
Двое бродяг на вокзале подсказали, что вшей можно «прожечь» в санпропускнике на улице Крупской, а кормят бездомных в Доме милосердия имени Матери Терезы, там же помогают и с одеждой.
Каждое воскресенье Сергей ходит в храм Покрова Богородицы и молится Божьей Матери, чтобы не потерять себя
Выжидая, когда будет готов паспорт, Сергей разработал специальную систему, чтобы не надоедать друзьям. Два дня проводил в Речице, два дня — в Светлогорске. И за это время повидал многое.
— Среди бомжей есть совершенно разные люди. Одни сидели по многу раз и потеряли жилье — таких основная масса. Есть погорельцы. Есть люди, которые потеряли документы еще при Союзе. Большинство бездомных — алкоголики, — говорит Сергей. — Психически нездоровых, умалишенных и тех, кого обманули черные риелторы, — единицы. Молодые бездомные еще как-то стремятся восстановить документы и найти работу. Пожилые смиряются с улицей и ничего не хотят менять в своей жизни. Скажу проще — если ты бомж за 50, то ты и умрешь на улице. Многие настолько запустили себя, что им самим стыдно ходить по кабинетам и просить помощи.
Женщина копается в мусорном баке. На её месте мог бы быть и Сергей, если бы ему не помог пять лет назад однокурсник
Сергею жалко беспомощных, бездомных, у которых нет рук и ног. Особенно жалко тех, у кого онкология, — они умирают на улице в диких болях.
— Это ад, — говорит он. — А ночлежек для бездомных в Гомеле нет, как и реабилитационных центров, поэтому приходится уповать только на Бога, ходить по церквям и домам милосердия. Мы можем сколько угодно судить о бродягах. Но эта ноша — самое суровое наказание, которое можно было бы придумать. Они изгои. Их ненавидят. Их избивают малолетки, их оскорбляют и убивают. Они не нужны обществу, нужны только одному Господу. Я бы и врагу не пожелал бы такой жизни.
«Я не сдохну на улице, как другие бродяги»
От бродячей жизни Сергея спасла случайная встреча с однокурсником по колледжу Денисом — тот предложил работу на стройке в своей фирме в Речице. Это было пять лет назад.
— Если бы не Денис, я не знаю, где бы и кем бы я сейчас был, — говорит Сергей. —Только тогда у меня появилась уверенность, что я не сдохну на улице, как другие бродяги. Я восстановился в ветеринарной академии в Речице. Прописался в Речицком районе, восстановил военный билет. Живу в съемной квартире, но хозяин денег не берет, договорились, что я в счет оплаты сделаю в квартире ремонт. Времени, правда, совсем нет, работы много.
Эвакуация авто — это одна из услуг, которые оказывает фирма, где сейчас работает Сергей
Успевать за день Сергею приходится на нескольких фронтах — принимать и выполнять заказы на грузоперевозки, вести учет документов и авто на штрафстоянке, выезжать на стройки.
— Можно сказать, я сделал карьеру: пришел мешать раствор на стройке, а стал менеджером в успешной фирме, — улыбается Сергей.
«Смотрите, какого красавца собрали на штрафстоянке наши ребята-умельцы — практически произведение искусства», — улыбается Сергей
— На самом деле у меня нет стремления достичь огромных высот, успеха и славы, я привык обходиться в жизни малым, — говорит он. — Я хочу завести семью и быть полезным Господу и ближним. В этом году добрые люди и программа «Жди меня» помогли мне отыскать родного брата, бабушку и дедушку в Энгельсе. Родные зовут к себе в гости. Наверное, съезжу.
Сергей уверен: когда на своей шкуре прочувствуешь проблемы бродяг, никогда не обойдешь стороной человека, с которым случилась беда. Неважно, насколько пьян он или воняет.
— Я просто достаю из кармана деньги и даю. Не от хорошей жизни люди клянчат деньги на улицах. Моё дело помочь, а не осудить, — говорит Сергей. — Они люди! Они просто упали в определенный момент своей жизни, и никто не смог подать им руки.
История Сергея показывает, что бездомным можно стать просто из-за незнания законов, а выйти из сложной ситуации одному не под силу
