Главная задача семьи — воспитание детей. Которые, как известно, бывают разными: шаловливыми, упрямыми, непослушными, порой откровенно по-хамски ведущими себя с родителями.
Сегодня в некоторых странах Западной Европы матери и отцы сильно ограничены в своем воздействии на подрастающее поколение. Насколько оправдан такой подход к защите интересов несовершеннолетних? И как нам не допустить перегибов, совершенствуя свое законодательство?
Малыши страдают, но никому нет дела?
В прошлом году статус детей-сирот в Беларуси получили на 134 ребенка меньше, чем годом ранее. Если сравнивать с 2010 годом, то количество детей, чьи родители лишены родительских прав, сократилось практически в два раза. Для большинства малышей родные мама и папа — лучшие в мире. Даже если они пьют и ведут себя неподобающим образом.
“Издевательства над чадами. Малыши страдают, никому нет дела”. Такое краткое эмоциональное письмо в редакцию пришло из Дрогичинского района. Подумалось: неужели сейчас, когда государство уделяет столько внимания этой проблеме, подобное возможно? Чтобы оценить обстановку, отправляемся в старую полесскую деревушку.
…Дом, конечно, неплохой. Старенький, но кирпичный. Вот только как в деревне вокруг дома может быть “целина”? Ни забора, ни грядки, ни цветочка. Трава. Одинокая яблоня кажется инопланетянкой. Разбитый цементный порог. Семья Владимира “на радарах” представителей местной власти, школы и райисполкома каждый день. Два раза в нынешнем году его вызывали на заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Третий раз мог стать последним — лишили бы родительских прав. Но Владимир закодировался. Месяц не пьет. На вопрос, что он делает, чем себя занимает, если у него работы постоянной нет, ответ звучит так:
— Весь день с детьми.
За месяц в доме сделал косметический ремонт — поклеил обои. Яркие, цветные. Такое ощущение, словно это детский теремок, в котором хозяин — юный художник — учился смешивать краски. К зиме нужно отремонтировать печку. Требуют замены окна. Кухня без ремонта. В общем, чтобы наладить быт, надо приложить немало труда.
У многодетного отца на руках четверо детей. Старшей Валерии — 14, Даше — 11, Артему — 9, Вике — 5. В доме с ним живут только трое. Валерия переселилась к тете, Наталье Михайловне, написавшей в редакцию письмо. Но об этом позже…
Жизненная история 50-летнего Владимира — не образец для подражания. Имеет судимости — за угон и кражу. В Казахстане у него есть жена, он так и не развелся. В Дрогичинский район в свое время переехали его родители. Здесь он познакомился с Ольгой, стали жить вместе. Все дети на ее фамилии, отцовства Владимир долгое время не оформлял. Пока Ольга неожиданно не заболела. Чувствуя, что выкарабкаться из болезни не удастся, пригласила в больничную палату представителя ЗАГСа. Теперь отцовство Владимира зафиксировано документально. Перед смертью Ольга просила не забирать у него детей, говорила, что он и только он их воспитает. Всепрощающая женская любовь…
Владимир получает пенсию по потере кормильца и пособия на детей. Выходит 900 рублей.
Наталья считает, что надлежащего ухода за малышами со стороны Владимира нет и не будет:
— Постоянно голодные, ничему хорошему он их не научит, потому что не работает и работать никогда не станет.
Валерия же ни одного плохого слова об отце мне не сказала, но все же призналась:
— Мне у тети Наташи лучше, здесь есть ванна, горячая вода.
Наталья сейчас ухаживает за больным отцом мужа, своим свекром. Доходы ее семьи — это небольшое пособие по уходу за инвалидом плюс пенсия свекра, часть которой он отдает внукам. Муж без работы. На Валерию Владимир денег не дает. Конечно, Наталью понять можно: своих трое детей да еще племянницу тянуть непросто.
Кто знает, как поступить правильно? Признать детей нуждающимися в госзащите, забрать у отца и отправить в детский дом? Простой выход, но верный ли? Отдать всех под опеку Наталье? Она не против, считает, что сегодня это единственно верный “план спасения”. Но дом у нее не резиновый. Старший сын женился, пойдут внуки…
Заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних Дрогичинского райисполкома Татьяна Омельянович говорит, что эта многодетная семья под особым контролем:
— Сейчас, когда отец не пьет, когда он пытается сохранить у себя детей, забрать их у него мы не можем. Вы же видели, что они его любят. Заставить старшую девочку жить в доме с Владимиром мы тоже не вправе, она выбрала, где лучше. Он пообещал, что будет давать Наталье Михайловне деньги на Валерию. Скоро начнется подготовка детей к школе, мы окажем им всяческое содействие. Поверьте, эта семья без внимания не остается. По закону мы можем забрать детей из семьи на полгода, этого времени хватает родителям, чтобы обдумать все. Помню, забрали двух деток у сильно пьющей женщины. Я не верила, считала ее безнадежной. Ошиблась. Сейчас у них все в порядке. За два последних года мы ни одну семью не лишили родительских прав, и это наш большой успех.
Ремень опасности
Дрогичинский пример — один из показательных: вот так можно грамотно распорядиться законодательной базой и учесть при этом человеческий фактор. Но бывают и разные случаи.
В начале лета суд Молодечненского района оштрафовал многодетную мать за то, что она стегала детей ремнем. Еще весной на руке учащегося Радошковичской средней школы социальный педагог заметила кровоподтеки. Позже мальчик признался: его и других братьев и сестер родители бьют за провинности. В суде женщина не отрицала: они с супругом придерживаются такого метода воспитания и не видят в этом ничего предосудительного. Ведь не истязают, а наказывают в назидание.
Детей изъяли из семьи: троих младших отправили к ближайшей родне родителей, остальных — в дом-интернат. Примечательно, что оба потерпевших ребенка отказались давать показания против мамы. СМИ, которые вели репортажи из зала суда, отмечали, как тепло дети с ней общались и как не хотели расставаться. Женщину признали виновной в правонарушении по ч. 1 ст. 91 КоАП и обязали выплатить штраф — 15 базовых величин (360 рублей 50 копеек). При этом отца и мать родительских прав не лишили — дали время исправиться и вернуть всех ребят домой.
Эта история буквально расколола социум на два лагеря — сторонников и противников домостроевских принципов воспитания. Но едва ли не больший резонанс вызвала еще одна житейская ситуация, с которой столкнулась Наталья, жительница Гомеля. Мама шестилетней девочки получила из детского сада, куда ходила ее дочь, письмо: поскольку женщина к этому времени две недели не была трудоустроена, ее семью назвали “находящейся в экстремальной жизненной ситуации и требующей повышенного педагогического внимания”. В случае же если мать их подопечной не найдет в ближайшее время работу, администрация детского садика, как было сказано в письме, будет вынуждена поставить ее и ребенка в разряд семей, находящихся в социально опасном положении.
Наталья посчитала, что письмо содержит угрозы, причинившие ей моральный вред, и подала в суд на сад и на отдел образования.
Вмешательство госорганов в частную жизнь, изъятие детей у родителей для защиты интересов несовершеннолетних, постановка семей на СОП в большинстве СМИ получили условное название “ювенальная юстиция”. Хотя этот термин гораздо шире: под ним понимают систему учреждений и организаций, осуществляющих правосудие по правонарушениям и преступлениям, совершенным несовершеннолетними, а также защиту прав, свобод и интересов лиц, не достигших 18 лет. К ювенальной юстиции постепенно приходит западное общество, однако неоднозначное определение на деле во многих случаях выродилось в настоящие семейные трагедии. Сайт 4esnok.by приводит лишь несколько недавних примеров: в Эстонии местные органы опеки забрали из семьи восьмилетнюю девочку из-за плохого ремонта в квартире проживания, в Норвегии родителей лишили права воспитывать детей исключительно из-за подозрений в том, что они применяли к своим чадам телесные наказания, российские соцслужбы вывозят детей в приюты только потому, что посчитали их родителей слишком бедными. В Финляндии часты случаи, когда чиновники считают тех или иных родителей (родителей-одиночек, малоимущих или иммигрантов) неспособными исполнять свои обязанности.
В настоящее время термин “ювенальная юстиция” в Беларуси не закреплен, но вопросы защиты прав и интересов детей, семейных правоотношений, противодействия насилию в семье регулируются рядом законодательных актов, таких как Кодекс о браке и семье, Закон “О правах ребенка”, Кодекс об административных правонарушениях, Закон “Об основах деятельности по профилактике правонарушений”, Декрет Президента Республики Беларусь № 18 “О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях”, объясняет член Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь по законодательству Алла Сопикова:
— Создана правовая основа для обеспечения неприкосновенности личности ребенка, его защиты от насилия в семье, определены механизмы государственной защиты в случае нахождения детей в социально опасном положении. Но неоднократные примеры чудовищного поведения родителей (достаточно вспомнить те факты, которые были подробно освещены в СМИ: избиение трехмесячного сына собственной матерью, система физических наказаний в многодетной семье, отцовские удары ногами по телу первоклассника за мелкую провинность и др.) свидетельствуют о том, что для нашего общества эта проблема остается острой. Значит, нужны меры как по консолидации усилий всех заинтересованных, так и по повышению эффективности профилактической работы.
Семью ставят в угол
Напомним, что в нынешнем году МВД вынесло на общественное обсуждение концепцию проекта закона, расширяющую список лиц, уличенных в домашнем насилии. Кроме того, ведомство выступило с инициативой официально запретить поднимать руку на ребенка, а также закрепить в законодательстве понятие “экономическое насилие”. Также предлагается, чтобы в милицию поступали сообщения о любых фактах жестокого обращения с ребенком (не только об угрожающих его жизни и здоровью, как теперь). Сейчас законопроект проходит согласование.
— Очень многое в работе с родителями и детьми зависит от грамотной правоприменительной практики, отсутствия формализма и личной ответственности тех, кто в силу своих профессиональных обязанностей должен стоять на защите ребенка и семьи, — говорит Алла Сопикова. — Важно, чтобы работали те нормы, которые уже прописаны в действующих законодательных актах. Если говорить о предложенной МВД для общественного обсуждения концепции проекта закона “О противодействии домашнему насилию”, то ряд новаций депутатами уже поддерживается. Уверена, что после поступления проекта в Палату представителей, парламентарии активно включатся в работу над ним.
Вопрос о том, нужно ли нам копировать нормы ювенальной юстиции “западного образца” или необходимо сохранить традиции и опыт семейного воспитания, сегодня достаточно дискуссионный. Ведь важно не привить детям привычку жаловаться на родителей, не сформировать у подростков чувство вседозволенности, как мы это наблюдаем на примере некоторых западноевропейских стран, где, если что, тинейджер с вызовом бросит родителям: “Не дашь денег на карманные расходы, я пожалуюсь, и тебя накажут!”.
— Тем не менее, как педагог с многолетним опытом, никогда не соглашусь с теми, кто считает, что розга или легкий шлепок может быть средством воспитания, — подытоживает Алла Сопикова. — Те взрослые, которые с благодарностью вспоминают ремень в годы своего детства, не хотят вспомнить те чувства, которые они испытывали тогда. Нельзя унижением и болью воспитать уважение и любовь. Физическим наказанием, психологическим давлением родители формируют в детях злобу и страх, желание “вредничать” еще больше и “расписываются” в собственном бессилии, неумении разговаривать и договариваться с детьми.
Свое мнение высказывает и заместитель председателя Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания по здравоохранению, физической культуре, семейной и молодежной политике Вадим Девятовский:
— Как депутат и как отец я категорический противник любых телесных наказаний детей, экономического прессинга. Любое насилие — это срез, который крайне негативно характеризует наше общество. Но к предлагаемым новшествам в законодательстве необходимо подойти, что называется, с микроскопом, тщательно изучая и анализируя их. Нельзя допустить, чтобы защита детей превратилась в инструмент давления на нормальных родителей, чтобы по доносу со стороны разрушались семьи. Необходимо учитывать наш менталитет. Каждое положение в законопроекте нужно расписать максимально подробно: четко назвать рамки, при выходе за которые ребенок оказывается в социально опасном положении, разграничить многие понятия, дать исчерпывающие определения.
Вспомним классика: каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но как обозначить маркеры благополучия? Есть ли один общий критерий, позволяющий четко разделить родителей на “хороших” и “плохих”? Кто будет обучать работе с каждой “проштрафившейся” матерью или с “перегнувшим палку” отцом контролирующие службы? Возможен ли в принципе в этом деле индивидуальный подход? Пока что ответы на эти вопросы остаются открытыми.
МНЕНИЕ
Елена Головнева, заместитель начальника управления социальной, воспитательной и идеологической работы Главного управления воспитательной работы и молодежной политики Министерства образования:
— Изучение положения ребенка в семье (а соответственно и выявление возможного социального неблагополучия) начинается, как только ребенок приходит в школу. Особое внимание — первоклассникам. В начале учебного года педагог посещает семью, знакомится с родителями, обстановкой. На основе этого визита делает определенные выводы. Если нет замечаний, это очень хорошо.
В противном случае педагог обязан проинформировать администрацию. К чему могут быть предъявлены претензии? Например, ребенок плохо одет, находится без присмотра, у него нет нормально оборудованного рабочего места. Возникают вопросы к родителям, если явно видно, что они злоупотребляют алкоголем, и так далее. Если замечания обоснованы (а у родителей всегда есть возможность их опровергнуть), дело берет под контроль социально-педагогическая и психологическая служба. Далее вопрос о признании ребенка (или детей) находящимся в социально опасном положении выносится на заседание совета по профилактике. Критерии такой ситуации на данный момент определяются положением Министерства образования № 47. Однако в самом ближайшем будущем, вопрос будет вынесен на более высокий уровень. Наше ведомство, совместно с другими, работает над соответствующим постановлением Правительства.
Система образования не преследует целей ни наказания родителей, ни усложнения им жизни. Но государство требует соблюдения прав ребенка как своего гражданина — что в этом плохого? Нам всем нужен полноценный, нормальный диалог. Но принятая сегодня у некоторых родителей концепция “мой дом — мои правила” неприемлема, когда речь идет о воспитании ребенка. Воспитание детей, создание нормальных, комфортных условий их проживания — обязанность взрослых, о которой многие забывают.
Ежегодно порядка 25 тысяч детей признаются находящимися в социально опасном положении. Замечу, что при этом ситуация разлучения ребенка с семьей применяется в исключительных случаях. Таких детей ежегодно около 3 тысяч. Обращаю внимание, что решение может быть принято только комиссией по делам несовершеннолетних. Затем в течение шести месяцев проводятся реабилитационные мероприятия всеми субъектами профилактики. Родителям помогают решить вопросы трудоустройства, если нужно, направляют на кодирование от алкогольной зависимости и так далее. Это дает результат. По итогам шести месяцев 2018 года 50% детей от общего числа отобранных возвращены в семьи, а 75% семей ежегодно снимаются с учета находящихся в социально опасном положении.
Поэтому мое мнение такое: если маме или папе указывают на то, что они некоторое время не работают и это беспокоит администрацию школы (что вполне естественно), нужно не бежать в суд, а идти на прием к директору. Объяснить ситуацию и получить помощь. Например, в оформлении бесплатного питания. Нужно идти на совет профилактики, безнадзорности и правонарушений, чтобы озвучить и донести свою позицию. Послушать, что скажут в противовес. Потому что на пустом месте такие ситуации не возникают — давайте, наконец, признаем это.
Опека не должна быть чрезмерной
В 2015 году на то время Уполномоченный по правам ребенка при Президенте России Павел Астахов призвал найти системные решения в сфере контроля за деятельностью органов опеки и попечительства, допускающие отобрание детей
у родителей без достаточныхна то оснований: “Я считаю, что настало время серьезно поговорить о роли органов опеки и попечительства в судьбах семей. Безусловно, специалистов органов опеки надо учить, надо воспитывать, надо растить. Они должны быть сегодня зависимы от общества, от общественного мнения, а не поступать по своему усмотрению, исходя только из интересов своего мундира, своей должности, ведомственных интересов. Это неправильное понимание роли семьи, детей, родителей в современном мире…”.
У ТЭМУ
Арцыбіскуп Кандрусевіч заклікае не застацца абыякавымі да прыняцця закона “Аб супрацьдзеянні хатняму гвалту”, піша сайт catholic.by:
“…Вельмі небяспечным з’яўляецца ўвядзенне ў канцэпцыю тэрмінаў “псіхалагічны гвалт” і “эканамічны гвалт”. Шырокія рамкі гэтых паняццяў адкрываюць неабмежаваную прастору для нядобрасумленных паводзінаў і грубага ўмяшання ў сям’ю разнастайных чыноўнікаў. Гэтыя тэрміны з’яўляюцца элементамі ювенальнай юстыцыі, з-за якой у першую чаргу пацерпяць адносіны паміж бацькамі і дзецьмі. У выніку аслабне аўтарытэт бацькоў і прэстыж бацькоўства, гэтак ж, як і магчымасць бацькоў адэкватна займацца выхаваннем дзяцей”.
Надуманае паняцце “эканамічнага гвалту” паклікана раз і назаўсёды падарваць іерархію ў сям’і, гатоўнасць бацькоў быць кармільцамі і выхаваўцамі сваіх дзяцей, і, уласна кажучы, увогуле станавіцца бацькамі…
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки на первоисточник.
